этот мальчик твёрдо решил стать хирургом. И он им станет, причём в кратчайшее время. И мешать ему не стоит. И не трожь гавно- есть же хорошее правило…
Студенты на несколько минут замолчали и принялись усиленно поедать свои порции.
–Всё, молочная сосиска закончилась!– крикнули с раздачи.– Больше сегодня не завезут! Завтра пораньше приходите!
Очередь, разочарованно загудев, начала распадаться и расходиться. В буфете стало свободнее.
–А Лом- он сам-то кто? – решился спросить Агеев.
–Хирург, – кратко ответил Булгаков. – Но с большой буквы.
–Это я и сам понимаю. Огнестрел у него здорово получился…
–У нас, – поспешил поправить Антон, – это я Виктору Ивановичу тогда ассистировал.
–Ну ты вообще этот… доктор Живаго, – подколол Агеев.
В чём был «прикол», не знали, впрочем, оба. Откуда этот Живаго, положительный он персонаж или нет, ответить никто не смог бы. Но ясно было, что персонаж это сомнительный и вполне годный для дружеской шутки.
–Гигант мысли, отец русской демократии. Но правда, он что, в самом деле доктор наук?
–А что, ходят и такие слухи? – насторожилась Девяткина. – Чего только не придумают.
Булгаков доел вторую порцию, поставил опустевшую тарелку в другую тарелку, взял стакан с кофе. Это был растворимый кофе- цикорий, недокипевшая вода, сухое молоко и немного сахара- комнатной температуры. Отпив большой глоток, он ответил:
–Насчёт доктора наук не знаю, но у него зарплата на 90 рублей выше, чем у всех хирургов тут, включая Гиви. Доплата за учёную степень. Так то, что Ломоносов работал в каком-то московском секретном институте старшим научным сотрудником- точно. А СНС меньше чем кандидатом наук быть не может.
–Почему в секретном?– сразу уцепилась Лена.
–Ну, может, и не в секретном, точнее, не в очень секретном. Мне название «Клинический институт экстренной хирургии», например, ни о чём не говорит. К тому же не очень понятно, где он находится – в Москве, но какой-то почтовый ящик…– почти шёпотом проговорил Булгаков и тоже огляделся по сторонам.
Они никогда раньше не беседовали на подобные темы. Вообще-то студентам всегда было о чём поговорить. А подобных тем, таких, которых лучше никогда не затрагивать, они все пять лет учёбы избегали. Но почему? Присяг и подписок с них никто не брал, а вокруг появлялось столько интересного…
–А почему ты так решил? Может, и есть именно такой институт? – возразил Агеев. – Вроде «Склифософского».
–»Склифосовского» он и есть «Склифосовского». «Налетел на самосвал, в Склифосовского попал», – пояснил Булгаков. – Обычная городская экстренка мирного времени. А там, насколько я понял, идёт всякая экстремалка – завалы в шахтах, падения самолётов, аварии ядерных реакторов и подводных лодок, огнестрельные и минно-взрывные ранения. Медицина катастроф… А никаких катастроф в СССР нет и быть не может. Теперь ясно?
–А.
