оно и есть, – согласился Леон. – Место, где я родился, называется Каир, а река – Нил.
– Твоя родина – эта земля, и ты никогда ее не покинешь.
– Об этом я никогда и не думал.
Лусима перегнулась через сына и, взяв Леона за руку, закрыла глаза и на какое-то время умолкла.
– Я вижу твою мать, – сказала она. – Большого ума женщина. Чуткая и отзывчивая. Вы с ней близки по духу. Она не хотела, чтобы ты уезжал.
Темные тени печали залегли в его глазах.
– И отца твоего я вижу. Это из-за него ты ушел.
Леон кивнул.
– Он обращался со мной как с ребенком. Заставлял делать то, чего я не хотел. Я отказывался. Мы часто ругались, и мама страдала из-за этого.
– И что он заставлял тебя делать? – спросила Лусима с видом человека, знающего ответ.
– У моего отца одна цель – деньги. Ничто больше его не интересует. Даже жена и дети. Он очень тяжелый человек, и мы с ним друг другу не нравились и сходились плохо. Уважение к нему у меня, наверное, есть, а вот восхищения точно нет. Отец хотел, чтобы я работал с ним, занимался тем же самым. Меня такая перспектива не радовала.
– И ты убежал из дому?
– Не убежал – ушел.
– Что ты искал?
Он задумался, потом покачал головой:
– Честно говоря, не знаю. Не знаю, Мама Лусима.
– Так ты не нашел то, что искал?
Он неуверенно покачал головой. Потом вспомнил Верити О’Хирн и пожал плечами:
– Может быть, кого-то и нашел.
– Нет. Только не ее. Не женщину, о которой ты думаешь.
Она всего лишь одна из многих.
Вопрос вырвался сам по себе, прежде чем Леон успел остановиться.
– Откуда ты знаешь о ней? – И сам ответил: – Ну конечно. Ты ведь там была. Ты так много знаешь.
Лусима усмехнулась. Некоторое время они молчали. Молчание было приятное, теплое, дружелюбное. Он ощущал странную, непонятную, но прочную связь с ней, как будто она и впрямь была его матерью.
– Мне не очень нравится то, как я сейчас живу и что делаю, – сказал наконец Леон.
Сказал в каком-то смысле неожиданно для себя, потому что никогда раньше не задумывался о таких вещах. Сказал и понял – да, не нравится.
– Это потому, что ты солдат и не можешь поступать так, как велит сердце, – кивнула Лусима. – Тебе приходится подчиняться приказам старших.
Он вздохнул:
– Ты меня понимаешь. Выслеживать и убивать людей, которых я даже не знаю, такое не по мне.
– Ты хочешь, М’бого, чтобы я указала тебе путь?
– Я доверяю тебе. И мне нужен твой совет.
Она молчала так долго, что он уже собрался что-то спросить, потом, подняв голову, увидел, что глаза у женщины открыты, зрачки закатились и блики огня отражаются только в белках. Сидя на корточках, Лусима начала
