холодильника. И снова пустота – никаких вещей, будто кто-то специально задался целью лишить квартиру милой бутафории – разбросанных тапочек и халатов, безделушек, разбежавшихся ботинок, забытой книги.
Машка уже вовсю хозяйничала на кухне. Четко, без лишних движений, достала из холодильника кастрюлю с супом и поддон с холодцом. Все так же ровно, без суеты разлила суп по мискам, поставила в микроволновку греться. На тарелки разложила холодец.
Эля не совалась в помощники, да здесь и без нее справлялись. В этой маленькой, плотно заставленной техникой и полками кухне легко распоряжался и один человек, второй бы только мешал. В Машкиных движениях все было настолько правильно, что не хотелось нарушать этот танец порядка.
– Садись!
Это ей?
Эля выпала из очарования странного танца. Сама не заметила, как прошла на кухню в кроссовках, в куртке, с рюкзаком на плече. И руки не вымыла.
Она засуетилась. Совершила массу ненужных, лишних движений. Сбила расставленные в идеальном порядке Машкины ботинки, с третьего раза только повесила свою куртку без крючка, ошалела в ванной, увидев четыре типа жидкого мыла. Четыре! Они, как цари, в трех водах моются? Нет, не как цари. Как боги! Для них специально – четвертый раствор.
Минаева, как тот заяц в мультике про Винни Пуха, сидела за столом выпрямившись и тридцать три раза пережевывала каждую ложку супа.
– Дружба это когда один человек дополняет другого, – заговорила она, словно и не было этого перерыва в беседе. – Когда кому-то чего-то не хватает.
– Почему это не хватает? – удивилась Эля.
Ей с Алкой просто было хорошо. К тому же имена были похожи – не это ли объясняло их дружбу?
– Дружба – это дружба. Она всем необходима. Как это – жить и ни с кем не общаться?
– Мне и одной не скучно, – как приговор вынесла Минаева. – Я люблю наблюдать со стороны, а не участвовать. Со стороны всегда лучше видно. Всегда есть возможность узнать больше, чем тебе пытаются сказать или показать. Наблюдающий всегда имеет фору – больше знает. Тот, кто знает, всегда выигрывает.
Эля быстро ела суп, не чувствуя его вкуса. Хотелось спорить, переубеждать. Не хватало аргументов.
– Что ты делаешь дома? Уроки?
– Уроки, – Минаева была сурова. – Готовлюсь к новым темам.
– Но ведь все это можно сделать за пару часов! Что потом?
Эля искренне не понимала этой сдержанности. Может, Машку кто заморозил? Может, она выпила замораживающего напитка?
Кусочек холодца соскользнул с тарелки и шмякнулся на стол. Эля быстро подобрала его руками, отправила в рот. Минаева даже бровью не повела. Смотрела в окно. Жевала. В окне деревья, детская площадка и соседний дом. С такими же невыразительными окнами. Сколько лет уже все это было, а Машка смотрела. Каждый день.
– Если все делать грамотно, то это занимает больше времени, – вдруг произнесла она, опуская вилку на пустую тарелку.
Эля никак не могла свыкнуться
