курильщик. Кухня наполнилась аппетитным дымком, и у Потапа от голода заурчало в животе.
Лида росла в многодетной бедной семье. Восемь старших братьев оберегали егозу от любых домашних дел, а родители пестовали единственную красавицу дочь. Кухня была уделом матери, а Лидочка, днями играя на улице с подружками, так и не освоила кулинарию.
Раннее замужество не развило хозяйских навыков, но она приноровилась готовить незамысловатые блюда на скорую руку, упрощая рецепты, которые слышала от подруг.
Шустрая и подвижная жена умиляла мужа своим присутствием.
В благодарность за то, что Лидочка подняла боевой дух, шалун, позабыв удушающий сон, огладил её круглый зад, обнял, крепко прижал к груди и, после продолжительного поцелуя, направился в ванную. Любитель душа пыхтел под слабыми, из-за отсутствия напора, холодными струями воды, насвистывая любимую мелодию.
Пока жена сервировала стол, Потап привёл в соответствие с уставом внешний вид, окатил выбритое до блеска лицо дешёвым одеколоном, обтёр надушенные руки о китель и в полной боевой готовности приступил к трапезе.
Лидочка, как всегда, оживлённо щебетала, даже птицу заводить не надо. По утрам беседа с женой часто не клеилась, будто ему уста залепили пластырем, изматывали ночные вызовы на работу.
Болтливость была не в характере молчаливого сангвиника. Лида лопотала за двоих, а он, верный пёс, угрюмо выслушивал бабский вздор и со всем соглашался.
Нельзя сказать, что он её не любил. Любил по-своему, как мог. Родную жёнушку уважал за то, что приходилось тянуть на себе домашние заботы, ведь его днем с огнём не сыщешь при работе криминалистом.
Выбранная Потапом профессия эксперта оставила на характере черту скрытого неврастеника. С виду уравновешенный и праведный, он испытывал приступы внутренней злости, от которой высвобождался во снах.
Жуткие, терзающие по ночам сновидения приходили с завидным постоянством много лет. Он удивлялся, как в голове рождались ужасные сценарии, от которых страдала каждая клетка тела.
Он думал, что однажды сердце не выдержит чрезмерных кошмаров и от бурного сердцебиения и высокого давления больше не увидит мир. После пробуждения чёртовы сны не оставляли ни капли здоровой плоти. Тело нестерпимо ныло, как у разбитого параличом старика.
Потап помнил тот страшный день, – первое расследование гибели людей. Невыносимая боль поселилась в нём навсегда. Он был молод и только заступил на должность эксперта-криминалиста.
Пожар, случившийся в зимнюю стужу в доме многодетной семьи, навсегда оставил в душе выжженное от сострадания клеймо. Злосчастный день на века сохранил в памяти смерть детей, лишив спокойных ночей. Кошмар всплывал при виде малышей, без присмотра оставленных родителями на милость природы.
Дети погодки остались дома одни, потому что мать повезла годовалого сына в больницу, чтобы просветить рентгеном посиневшую руку, после падения с печи.
Пламя свечи у иконы Божьей Матери захватило
