style="font-size:15px;"> – Вообще говоря, мы ведь точно не знаем, в чем дело. Может, она хочет признаться мне в любви?
– И, по-твоему, в этом случае она могла бы позвонить тебе домой?
– Я бы сказал, что при наличии мобильных это не исключено.
– Ты что, серьезно?
– Конечно нет.
– В тебя влюблена Елена.
– Пошла она знаешь куда… Пусть лучше что-нибудь купит…
– Вы встречаетесь с Бетт в аптауне?
– Угу. В “ЙоЙо”.
– Мм…
– Наверное, мы потом зайдем в Метрополитен на Хёрста. Мне все-таки интересно, как это там смотрится.
– Бетт… Сколько ей? Шестьдесят пять?
– Что-то в этом роде. Когда ты в последний раз была у врача?
– У меня нет рака груди.
– Тихо! Не смей так говорить.
– Поверь, наши слова тут ни на что не влияют.
– Знаю. Все равно.
– Если я умру, разрешаю тебе снова жениться. Ну, конечно, надо будет соблюсти приличия – сначала траур…
– Для тебя схема та же.
– Та же?
Они оба хохочут.
– Мэтью оставил нам подробнейшую инструкцию, – говорит Питер. – И какая должна быть музыка, и какие цветы. И во что его одеть.
– Он не слишком доверял своим родителям и девятнадцатилетнему “прямому” братцу. Можно ли его в этом винить?
– Он даже Дэну не доверял.
– Уверена, что как раз Дэну он доверял. Ему просто хотелось сделать по-своему. Почему нет?
Питер кивает. Дэн Вайсман. Двадцать один год. Из Йонкерса. Работал официантом, чтобы накопить денег на путешествие по Европе, по возвращении планировал поступать в Нью-Йоркский университет. Верил, наверняка верил, пусть недолго, что ему повезло, что мир его любит. Он неплохо зарабатывал в своем модном кафе и, наверное, уже воображал, как вместе со своим потрясающим новым бойфрендом Мэтью Харрисом бродит по Берлину и Амстердаму. Расплачиваясь за ужин, который стоил сорок три доллара, Мадонна оставила ему пятьдесят семь долларов на чай.
– Наверное, я бы хотела Шуберта, – говорит Ребекка.
– Мм?
– На похоронах. Кремация под Шуберта. А потом, чтобы все напились. Немного Шуберта, немного скорби, а потом пейте и рассказывайте про меня смешные истории.
– А что именно Шуберта?
– Не знаю.
– А я бы, пожалуй, предпочел Колтрейна. Или это слишком претенциозно?
– Не претенциозней Шуберта. А кстати, Шуберт – это не слишком претенциозно?
– Ну, знаешь, похороны все-таки. Покойникам можно.
– Может быть, с Бетт все нормально.
– Может быть. Кто знает…
– Наверное, тебе стоит принять душ.
Ей что, хочется, чтобы он ушел?
– Ты точно не против? – спрашивает он.
– О чем ты? Бетт не стала бы звонить утром в воскресенье
