я, мама, Зузка, Лили Соботка и Хеленка Лампл. Мама – между мной и сестрой, ей было пятьдесят шесть, но выглядела она неважно – три года в Терезине и два дня в поезде. Менгеле сказал: «Sie hier – und Sie dort» – «Но мы хотим с мамой…» – «Nein! Links und rechts!» Мы расстались. Мы не знали, не знали… Но нам повезло.
– Почему?
– Была там одна, так она настаивала на том, что останется с мамой. Отправилась с ней в газ. Руженка Бреслер рассказывала: когда они с матерью приблизились к Менгеле, тот спросил, сколько ей лет, она сказала двадцать, а было ей четырнадцать. И тут ее мама закричала: «Тебе не двадцать!» Но Руженка уже успела перебежать на сторону живых. А так бы не было Руженки. Но тогда мы не знали про газ, не знали.
Мириам обмахивается веером.
– Ты пьешь виски?
– Могу.
– Иногда после обеда я принимаю по маленькой. Тонизирует.
Приняли по маленькой.
– Мы долго шли в кромешной тьме и в какой-то момент столкнулись с мужской колонной. Может, там был Герберт? Или мой отец? Он выглядел моложе матери. Вдруг он признался, что был ранен в Первую мировую войну? Раненых – сразу в газ…
Пришли куда-то. Нас обрили наголо, и не только голову, все волосы, во всех местах, еще там были два ящика, один – для обручальных колец, а другой – для разных. Мы стояли голые, безволосые, неузнаваемые. Я поняла, что Зузку надо привязать к себе, иначе я ее не распознаю. Нас послали в душ, мы мылились вонючим мылом. После душа нам бросили какие-то старые тряпки. Но там еще была какая-то одежда, мне даже лифчик достался, правда, очень тесный.
Опять идем куда-то. Колючая проволока, лагерь. Держу Зузку за руку. Там нам повстречались девушки из Терезина. «Вы знаете, где вы?» – спросили они. Мы сказали, нет. Лысые и полуголые, мы все еще не понимали, где мы. Они сказали: «Вы в Биркенау. Видите дым из труб? Это ваши мама с папой горят».
Мириам расплакалась, вышла. Через пять минут вернулась с улыбкой на алых устах.
– В туалете порой осеняют мысли, пардон за подробность. Знаешь, о чем я подумала? Сатанинская сила действует на всех. Ну что стоило этим девушкам сказать нам что-то человеческое или ничего не сказать? Потому что они уже были убиты, и теперь им нужно было убить нас. Закон государства мертвых. Там другие отношения знания к незнанию. Знающие сказали – «зубная щетка тебе не пригодится». Что может подумать незнающий? Эта зубная щетка не пригодится, поскольку там выдают новые. В болоте, издали похожем на лужайку, сидят знающие и затягивают туда незнающих. Механизм этого действия должен был быть предварительно изучен, иначе он бы дал осечку. У знающих, увы, осечек не было, вот в чем ужас.
После того как мне рассказали, как одна сестра пошла в уборную, а когда она вернулась, второй уже не было, я стала на ночь привязывать лифчиком Зузкину ногу к своей. Было крайне тесно, спали штабелями – ноги одного, голова другого. Наш блок № 29 выглядел точно как на фото из Яд Вашема – головы и ноги свисают с трех полок…
И опять душ. Чтобы держать
