style="font-size:15px;"> – Котов, я тебя вижу, почему доска грязная?! Мой доску, ты – дежурный.
Зелёные каблучки Инессы Павловны нервно наковыривают дыру в линолеуме. Правда, отчего она так зелёный любит? К этой зелёной юбке отлично бы пошла бежевая газовая кофточка. Со вкусом у неё беда.
– Я не Котов, – тихим голосом отвечает Котов.
Все засмеялись.
– Хорош прикалываться, Котов, если не пойдешь, запишу тебя в штрафную колонку – каждый день будешь дежурным целую не-де-лю, – отчеканиваю, дабы до Котова дошло, что я не шучу.
– Я – Петров, Саша, а Андрюха заболел.
Ну привет! Присматриваюсь – и вспоминаю, что у этого Котова нос вроде бы картошкой, а у Петрова он – длинный, как у Буратино. Только Буратино – плоское бревно, а этот – жирное. А-а-а, – доходит до меня, – Котов – тоже жирный, поэтому я их попутала.
– Да кто вас разберёт, двоечников, петров, котов – какая разница. Раз нет Котова, ты дежурь, вы ведь друзья… вроде, – я не в курсе, друзья они или нет, но доску надо вымыть и сделать это быстрее, потому что время идёт, а мне нужно про Париж рассказать и «5» получить.
– Вообще-то мы… – начинает не Котов, но закончить не успевает. Его обрубает Инесса Павловна:
– Так всё, ладно, – и сама вытирает доску.
«5» я все-таки получаю, меня спрашивают первой, я блистательно рассказываю у доски выученный рассказ.
– Молодец, Сонечка, отлично, как всегда, – хвалит меня Инесса. – Все бы так учились!
Дальше – диктант. От него Инесса меня освобождает из-за того, что я писать не могу. На среднем пальце правой руки выскочила мозоль-шишка, натерла шариковой ручкой. Но это временно. «Найзом» я, конечно, не мажусь. Мама лечит эфирным маслом и тёртой картошкой. А еще она купила мне специальный напальчник. Сейчас он не налезает, сначала шишка должна спасть. А потом буду им пользоваться.
***
Урок физкультуры. Я переоделась первой. Жду Аньку, как обычно. Вот копуша. Мой Пончик сложился пополам – носки натягивает, сопит, как бурундук. Она у меня балериной хочет стать. Журналы про балет в портфеле таскает, в инете любуется на ножки балерин в пуантах, а сама шестьдесят килограммов весит. Балерина… смешно прям.
Наш класс заваливается в спортзал. Там новые снаряды, ещё не распакованные, блестят целлофаном на солнышке, которое сквозь пыльные окна пробивается (распогодилось).
Возле снарядов суетится Борис Борисович, наш физрук. Срывать обертку не разрешает, на лице написано: вы, обормоты, всё сразу испортите. «Обормоты» – это про двоечников и троечников. Ну и правильно, я считаю. «Обормоты» любят раздолбать, испортить. Старые снаряды разнесли так, что директору пришлось новыми обзавестись.
Ого!
Гимнастическое бревно!
Раньше его не было.
Прикольно, опробуем.
Ну привет! «Опробывальщиков» уже набежало…
– А ну,
