style="font-size:15px;"> Она была в кроссовках, брюках цвета хаки и мешковатом свитере со слишком длинными для нее рукавами. Широкий свитер в сочетании с закатанными концами рукавов подчеркивали изящество ее запястий.
Аннамария покинула Магик-Бич лишь в одежде, которая была на ней, но в первый же день ее пребывания в Роузленде главная домоправительница, миссис Теймид, купила чемодан, наполнила его несколькими сменами одежды и принесла в гостевой домик, хотя Аннамария ни о чем не просила.
Я тоже пришел в Роузленд лишь в одежде, которая была на мне. Но никто не принес мне даже носки. Пришлось покинуть поместье на пару часов, пойти в город и купить джинсы, свитера, нижнее белье.
– Четыре дня тому назад ты спросила меня, сумею ли я уберечь тебя от смерти. Ты только усложняешь работу, за которую я взялся.
– В Роузленде никто не хочет меня убить.
– С чего такая уверенность?
– Они не понимают, кто я. Если мне и суждено умереть насильственной смертью, моими убийцами могут быть только люди, которые знают, кто я.
– И кто ты? – спросил я.
– Сердцем ты знаешь.
– А когда это узнает мой разум?
– Ты знал это с того момента, когда увидел меня на том пирсе.
– Может, я не так умен, как ты думаешь.
– Ты не просто умен, Одди. Ты мудр. Но еще и боишься меня.
– Я боюсь многого, но не тебя, – в удивлении ответил я.
Она улыбалась нежно, без пренебрежения.
– Со временем, молодой человек, ты осознаешь свой страх, а потом поймешь, кто я.
В свои восемнадцать она иногда называла меня «молодой человек», хотя мне почти двадцать два. Вроде бы должно звучать странно, но мне так не казалось.
– Пока я в Роузленде в безопасности, но смертельная угроза нависла над кем-то еще, и этот кто-то отчаянно нуждается в твоей помощи, – продолжила она.
– Кто?
– Вера в свой дар приведет тебя к нему.
– Ты помнишь женщину на лошади, о которой я тебе рассказывал? Сегодня я снова встретился с ней лицом к лицу. Она сумела сказать мне, что здесь ее сын. Девяти или десяти лет. И он в опасности, хотя я не знаю, что ему грозит или почему. Именно он ждет от меня помощи?
Она пожала плечами:
– Всего я не знаю.
Я допил чай.
– Я не верю, что ты когда-либо лгала, но каким-то образом ты постоянно уходишь от прямого ответа.
– Если слишком долго смотреть на солнце, ослепнешь.
– Еще одна загадка.
– Это не загадка. Метафора. Я говорю тебе правду, пусть и не в лоб, потому что правда, высказанная в лоб, может причинить непоправимый вред, точно так же, как солнце может выжечь глаза.
Я отодвинул стул.
– Я очень надеюсь, что ты не окажешься еще одной нью-эйджской пустоголовкой.
В сравнении с серебристостью ее смеха моя последняя фраза выглядела очень уж грубой.
– Я не собирался тебя
