поместья, я никоим образом не выказывал своего интереса к стене. В Роузленде я постоянно чувствовал, что за мной наблюдают, а сейчас это чувство еще и усилилось. Конечно же, Генри поглядывал на меня из сторожки. Раньше он желал мне добра, возможно, желал бы и теперь. Но его отношение ко мне изменилось, едва я упомянул гиганта со шрамами.
В сотне ярдов от сторожки выкошенная лужайка сменилась густой травой, а еще через двести небольшой пологий подъем привел меня в рощу калифорнийских дубов, высотой от шестидесяти до девяноста футов. Живность покинула меня, за исключением поползней, посвистывание которых доносилось из переплетения черных ветвей.
Надежно укрытый стволами дубов от любопытных глаз, как в сторожке, так и в особняке, я подошел к стене. Выпирающие из нее камни позволяли и поставить ногу, и схватиться рукой. Подъем на девять футов много времени у меня не занял.
Забравшись на стену, стоя на четвереньках, я обнаружил то, что, возможно, подсознательно и ожидал. Среди черных камней змеились линии ярких медных кружков, каждый из которых украшала чуть вытянутая восьмерка, которая мне уже неоднократно встречалась.
Испещренная пятнами света и тенями от дубовых ветвей, верхняя поверхность стены не отличалась от боковой: те же камни, залитые бетоном. Прижав к камням ладони, я ощутил едва заметную вибрацию, словно в этой массивной стене работала какая-то машина.
Наклонившись, я прижался к камню левым ухом, но не услышал никакого шума, идущего из стены.
Если эти быстрые, с малой амплитудой вибрации и сопровождались звуком, но не тяжелыми ритмичными ударами, а высокочастотным гудением, а может, даже воем.
Чем больше я думал об этих вибрациях, тем сильнее крепло убеждение, что их источник – не работающая механическая машина, а что-то электронное.
Я поднялся на колени, сунул руку в карман джинсов, вытащил перочинный ножик, который приобрел, когда ходил в город за одеждой. Ножик я достал, с тем чтобы выковырять из бетона один из медных дисков, хотя я и не пытался проделать такое в конюшне или мавзолее, – там они тоже украшали пол, – предположив, что я стану первым подозреваемым, если кто-то заметит этот акт вандализма.
И, что более важно, они бы поняли, что кража диска – не просто вандализм, но свидетельство ведущегося расследования. Если местные заподозрили бы, что я не просто гость, наслаждающийся благами Роузленда, меня могли очень быстро познакомить с секретами поместья, и, боюсь, мне бы это ничего хорошего не принесло.
А в девяти футах над землей, на вершине стены, пропажу медного диска так быстро бы не обнаружили. Принявшись за работу и расковыривая бетон вокруг диска, я обнаружил, что диск не желает покидать насиженное место. В тот момент, когда я углубился где-то на дюйм, лезвие перочинного ножа сломалось. Я уже осознал, что диски не такие тонкие, как монеты. Более того, это вовсе не диски, а торцы медных стержней диаметром в дюйм. Вполне возможно, они тянулись на всю высоту стены и уходили в бетонное основание.
Медь
