российский, у себя в машинах?
– А зачем они должны вешать? – насторожился парень.
– А зачем ты повесил? Нет, ну зачем ты повесил?
– Они бы тоже повесили! – стал горячиться таксист.
– Так нет – повесили бы или повесили? – все так же уравновешенно продолжал бородатый пассажир. – Ты подарил им такой же?
Петр тихо засмеялся.
– А чё ты меня… как будто я тебе!.. – покраснел водитель. – Нет, ты кто такой вообще, чтобы меня расспрашивать?!
– Нет-нет, ты не выкру-у-учивайся… Ты так и скажи, что нерусский человек.
– Да русский я-а-а! – взбесился шофер.
– Мужик, ты скажи правду: обрезался, ислам принял? – голос Эсхила оставался ровным.
– Не принимал я исла-а-а-ам! Не принима-а-ал!!!
Татьяна философски вздохнула. Варя спала, неловко поджав коленки к подбородку. Глаша прижалась лбом к стеклу, и стекло от ее дыханья запотело.
– А что ж ты флаг-то повесил? – флегматично продолжал допрашивать Эсхил. – Не понимаешь, что ли, что это не картинка? Флаг! Символ! Ты под чужим знаменем ездишь! А если война? Кто у тебя дед-то был? Наверное, на стороне власовцев воевал?
– У меня честные все были люди!!!
– Где ж они честные, если воспитали предателя Родины! С такой либеральностью мы до чего угодно можем дойти. И доходим уже.
Неизвестно, чем закончилась бы полемика, если бы машина не пересекла условную границу Колпачков. Колеса захрустели по гравийке частного сектора. В народе район прозвали Колпачками из-за располагавшейся тут с 50-х годов фабрики школьно-письменных принадлежностей. Бракованные колпачки шариковых ручек вываливали прямо за формовочным цехом, а окрестная пацанва набивала ими карманы и использовала при расчетах в своих многоуровневых негоциях.
– За алкашами – налево, – указал Эсхил «предателю Родины». Перед тем как расплатиться, ознакомился с расположенной на передней панели табличкой, сообщавшей имя-фамилию таксиста, и напутствовал: – Российский флаг повесь, «ибн Ямин» Кузьмин!
Когда Петр приходил к другу в последний раз, забор был выше. С тех пор некрашеные доски сильно вросли в землю и потемнели от дождей. Эсхил не глядя просунул пальцы в щель между калиткой и столбом ворот, откинул хитрую щеколду. Разбуженная несколько минут назад Варя издала звук, которым, наверное, можно было бы разрезать не очень толстый лист металла, и кинулась к пустующей собачьей будке.
– Ва-ря-ос-то-рож-но! – скороговоркой метнула вслед дочери Татьяна.
Благоразумная Глаша спряталась за мать и оттуда недоверчиво разглядывала новые владения: баньку и сарай по левую сторону; валявшиеся рядом с банькой колун и несколько поленьев; устланный прапралиствой сад, деревянную кадку, небольшой дом впереди.
– Потеплеет – шашлык будем жарить, – кивнул глава семейства на покрытый
