target="_blank" rel="nofollow" href="#n_41" type="note">[41].
Заявление о нежелании снова встречаться с этим «пустым» героем Пушкин сам вложил в уста читателей последней главы:
Всё тот же ль он, иль усмирился?
Иль корчит также чудака?
Скажите, чем он возвратился?
‹…
По крайне мере мой совет:
Отстать от моды обветшалой.
Довольно он морочил свет…
Действительно, к началу восьмой главы у нас, читателей, могли накопиться обоснованные претензии к Онегину. Мы знаем, что он разбил сердце девушки и убил друга. Знаем, что его «неподражательная странность», о которой говорилось в начале романа (1, XLV), возрастала от чтения модных литературных новинок. Знаем, что, претендуя стоять выше общества, на деле он испугался даже речистого провинциального негодяя Зарецкого, что репутация для него оказалась важнее, чем честь, а тем более дружеские чувства, что из-за его малодушия погиб благородный юный поэт. В общем, что он только «корчит чудака» и «морочит свет». Но тут-то автор, приятель и «отец Евгения»[42], как раз встает на его защиту:
Зачем же так неблагосклонно
Вы отзываетесь о нем?
За то ль, что мы неугомонно
Хлопочем, судим обо всем,
Что пылких душ неосторожность
Самолюбивую ничтожность
Иль оскорбляет, иль смешит,
Что ум, любя простор, теснит,
Что слишком часто разговоры
Принять мы рады за дела,
Что глупость ветрена и зла,
Что важным людям важны вздоры,
И что посредственность одна
Нам по плечу и не странна?
Здесь мы с удивлением узнаем об Онегине нечто такое, чего прежде в нем как будто не замечали: 1) он, оказывается, имел пылкую душу; 2) был неосторожен в жизни; 3) раздражал своим умом окружающих; 4) не занимался «вздорами», которые в свете считаются важными вещами; 5) явно возвышался над уровнем посредственности.
Кажется, это какой-то другой Онегин, не очень похожий на «молодого повесу», описанного в первой главе: тот, как мы помним, просто устал от светских развлечений и любовных интриг, пострадал от русской хандры, сделался угрюмым и томным, как Чайльд-Гарольд (1, XXXVIII), и по случаю уехал в деревню. Новая характеристика куда лучше подошла бы герою другого произведения другого автора – Чацкому, умному и честному герою комедии Грибоедова. Ведь это он, Чацкий, своей пылкостью и умом оскорблял и смешил московское общество и на себе испытал его ветреность и злобу. И точно: именно с Чацким через три строфы автор и сравнивает вновь появившегося в Петербурге Онегина:
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.
В странствиях после убийства Ленского Онегин провел три года и вернулся из них с новыми мыслями о своей жизни и самом себе. Столько же времени прошло после окончания ссылки Пушкина (сентябрь 1826 г.) до начала работы над главой о путешествии Онегина
Слова из каламбурного высказывания Пушкина в письме Вяземскому от 7 ноября 1825 г. (см. выше в разделе «Пушкин в Михайловском»).
