Только после этого испанец резко развернулся и толкнул Волкова ладонью в грудь, отчего тот ударился в дверь одного из денников, а его клинок оказался прижат к груди шпагой де Вильи, опустившейся сверху. Таким образом, Владимир был вдавлен в дверь, а его шея оказалась между двух острых лезвий.
– Чертов мальчишка, никогда не смей атаковать меня в спину! – прорычал испанец.
– Ну, я ведь знал, что ты будешь готов, старый мудрый лис, – пролепетал Владимир, косясь на острые лезвия, находящиеся в опасной близости от собственной шеи. Затем он виновато улыбнулся и добавил: – Продолжим?
Испанец расхохотался и, медленно опустив шпагу, отошел назад.
– Значит, волчонок решил немного поскалить зубки?! Ну, что ж, продолжим! – произнес де Вилья, и как сокол поднял правую руку вверх, так чтобы кончик шпаги смотрел прямо на Волкова.
Владимир тут же кинулся в атаку и сделал выпад, но Мартин отбил его шпагу в сторону. Молодой дворянин отпрянул назад и, сделав обманное движение, ударил сбоку, но испанец вновь оказался на высоте. Их клинки все сходились и расходились в загадочном танце стали, высекая искры и завывая от ударов. Владимир продолжал атаковать, наступая вперед и стараясь задеть учителя, испанец же отступал, отводя опасные удары ученика в стороны, но было видно, что на его лице сияет довольная ухмылка.
Атаки Владимира становились все опаснее и молниеноснее. Азарт схватки заставил его забыть обо всем и думать только о клинке и сопернике. «Шпага должна быть продолжением твоего тела», – часто говаривал де Вилья в былые годы, и Волков усвоил этот урок, всегда считая клинок частью себя. Шпага и сейчас являлась продолжением руки, и все чувства заострились на ее кончике, ищущем невидимую лазейку в безупречной защите испанца. И вот, такая лазейка нашлась. Его учитель слишком высоко задрал шпагу, когда парировал очередной удар, и Владимир поспешил воспользоваться этим его упущением, он ринулся вперед и… Мартин развернулся на месте, пропустив шпагу мимо себя, а заодно с ней и самого Волкова и, оказавшись у Владимира за спиной, ударил его кончиком эфеса по макушке.
– А-а-а, черт! – вскрикнул молодой дворянин, хватаясь за ушибленную макушку. – Больно ведь!
– Будь внимателен, – только и сказал Мартин и вновь принял боевую позу, развернувшись в пол-оборота и держа правую руку со шпагой впереди, а левую отведя назад. – Нападай!
И Волков вновь кинулся в атаку…
На улице ярко светило солнце. Дворовая кошка, наслаждаясь последними теплыми днями, улеглась возле входа в конюшню и, закрыв глаза, принялась нежиться в лучиках солнца. Несколько крепостных, глядя на барский дом, что-то бурно обсуждали, наверное, получив задание от Митяя Пафнутича, по приведению усадьбы в надлежащий вид. Авдотья тоже вышла во двор и развешивала мокрые простыни для просушки, как вдруг…
Дверь из конюшни с оглушительным грохотом распахнулась, и из нее вылетел барин, и, чуть не задавив дворовую кошку, успевшую лишь в самый последний момент с возмущенным мяуканьем отскочить
