style="font-size:15px;"> – Ну прямо актриса! – восхищалась Татьяна. – Бриджит Бардо!
– Перестань, – смущенно улыбалась Галина. – Нет, правда ничего?
– Самая красивая девушка Москвы и Московской области! – заверила ее подруга словами знаменитого драматурга из модной пьесы.
Тридцать первого декабря она выехала из Ленинграда сидячим дневным поездом, как всегда, без билета.
Вот и знакомая площадь с высоткой и тремя вокзалами. Москва! Огромные толпы. Суета. Совсем другой воздух – праздничный!
Она спустилась в метро и полетела по подземным пространствам города как на крыльях.
Вот проспект Вернадского… вот его дом… его подъезд… его этаж… сейчас откроется дверь и она бросится ему на шею!..
Но дверь открыл незнакомый ей человек.
– Я к Сергею, – выпалила она по инерции радостно.
– А его нет, – ответил незнакомец.
– К-как нет? – испугалась Галина.
– Да вы не волнуйтесь, он только что звонил. А вы, наверное, и есть – Галá?.. Хорошенькая, – оценил он. – Раздевайтесь.
Она вошла чужаком в прихожую. В квартире было накурено и людно. Она никого здесь не знала. Народ был по виду богемный, одетый небрежно, в основном в джинсово-кожаные одежды (красивые женщины в каких-то немыслимо эффектных украшениях), но в этой небрежности и был особый артистический шик. Ее старательная элегантность выглядела здесь чужеродной, как и она сама.
Стол был уставлен бутылками и кое-какой едой. Все шумно пили и ели, что-то обсуждали. В комнате стояла плотная дымовая завеса, и свежий воздух, врывавшийся в открытые форточки, не успевал разбавлять ее ядовитые пары́.
Галина села в стороне, с ней никто не заговаривал, на душе становилось холодно и тоскливо.
Тот, кто открыл ей дверь, режиссер-документалист Женя, – высоченный, с большими залысинами и бородой – догадался принести ей полстакана красного вина с бутербродом.
– Ешьте. А то у нас тут самообслуживание. Без приглашений.
– Скажите, а Сергей… когда он придет?
– Скоро придет, не переживайте. А вы в Питере все такие скучные?
– А где он? – снова спросила Галина, не отвечая на глупый вопрос.
– А ч-черт его знает! – смачно дохнул вином режиссер-документалист. – Вечно он так: назовет гостей, а сам… – Женя сделал неопределенный жест и снова отошел к пирующим.
Галина не знала, что предпринять. Она бы встала и ушла (в ночь, на вокзал, на поезд, в Ленинград!), но ей было мучительно неловко привлекать к себе внимание, и она тупо сидела в уголке, листала какие-то альбомы, делая вид глубокой заинтересованности.
На конец в одиннадцать вечера вошел веселый (и в смысле навеселе тоже) хозяин дома с новыми гостями. Он сразу направился к Галине и поцеловал ее.
– Тебя не обижала эта пьяная сволочь? – спросил он, указывая на гостей, как всегда, ласково улыбаясь.
Она хотела
