возникали в душе у человека, первый раз с ним повстречавшегося, усиливались и сливались вместе, формируя какое-то странное чувство неудобства за себя перед этим мужчиной.
– Здравствуй Максим, – подчеркнуто официально поприветствовала сына Юлия Романовна. – А мы тебя уже давно ждем.
– Да-а-а… Мне надо было бумаги подготовить, – принялся объясняться Майский. – Пойду завтра по поводу пенсии разбираться.
Майский лукавил. На самом деле он еще утром сделал все свои дела, и с обеда был совершенно свободен, но он терпеть не мог начало любых застолий и всегда старался прийти несколько позже, когда собравшиеся уже пообвыкнутся немного, возможно чуть-чуть выпьют, разговорятся и обстановка станет более раскрепощенной. Так ему было спокойнее и комфортнее: он садился на свое место и потихоньку вникал в уже, как правило, не на шутку разгоревшиеся дискуссии. При этом Майский прекрасно знал, что в семье ни для кого не был секретом истинный мотив его опозданий, но все равно каждый раз придумывал в оправдание какую-нибудь вескую причину.
– Не переживай – ты не опоздал. Рома еще не приехал, – с колкой иронией в голосе заявила Юлия Романовна.
– Так вроде бы в семь договаривались? А сейчас уже полдевятого, – удивленно посмотрел на Марину Майский.
– Где-то задерживается, – отозвалась Марина. С этими словами она прижалась спиной к стене, чтобы дать Майскому возможность выйти из прихожей и пройти в зал.
У Юлии Романовны и Леонида Федоровича была трехкомнатная квартира, но располагалась она в старом панельном, возведенном еще в советское время и для советских людей доме, и по площади вполне соответствовала однокомнатной квартире современной постройки. Прямо в прихожей справа находилась дверь на кухню, и любому, кто хоть только переступал через порог, открывалось совершенно все, что там происходило. Кухня была совсем крохотная, квадратная, явно не рассчитанная на всю ту технику, без которой невозможно представить себе современное хозяйство. Из мебели в ней находились только миниатюрный квадратный стол со стульями, несколько шкафчиков и мойка; почти все остальное место занимали печка, холодильник и стиральная машинка, которую, как ни старались, никаким образом не удалось разместить в ванной. Более-менее комфортно на кухне могло расположиться два человека, и при всем желании невозможно было сесть за стол впятером. Пару раз, правда, домочадцы пробовали собираться за ужином вместе, но тогда все сидели совершенно скованные, следя за каждым своим движением, боясь не только пошевелиться, но даже просто оторвать руки от тела, и всегда подобные попытки заканчивались перевернутыми стаканами, выроненной едой и всеобщим раздражением. Поэтому ели всегда по очереди, в два захода: сначала Юлия Романовна и Леонид Федорович, а затем Роман, Марина и Алина.
Сразу за кухней, также направо, находился зал, а дальше коридор разделялся надвое подобно букве «Т» – в каждом конце которой было по одной спальной комнате.
