кофе средней крепости, пожалуйста, – говорю я. (Не без удовлетворения замечаю, что цена – не четыре, а два доллара за порцию.)
– Что-нибудь еще? – не отстает Совёныш. Он стоит к нам спиной, разливает кофе.
– Ага, – встревает Лафферти. – Плесни в кофе толику виски, раз уж взялся.
Произнесено с улыбкой. Лафферти явно ждет, что и эта цитата будет словлена. Я уже поняла: острит он в стиле моих дядюшек – по́шло, предсказуемо, беззубо. Лафферти высок ростом и недурен лицом; должно быть, он привык нравиться.
Совёныш оборачивается, натыкается на затяжную улыбку Лафферти.
– Спиртное не продаем.
– Я пошутил, – поясняет тот.
Совёныш с мрачным видом ставит стаканчики на стойку.
– Где здесь туалет? – спрашивает Лафферти. В тоне – ни намека на дружелюбие.
– Туалет не работает, – отвечает Совёныш.
Как же, не работает! Вон она, дверь в дальнем конце зала, и что-то не видать таблички «Ремонт»… Барменша в вязаной шапке отводит взгляд.
– А другого что, нету? – спрашивает Лафферти.
Обычно нам, патрульным, не отказывают. Все понимают: мы не в офисе торчим, а катаемся целый день. Без общественных туалетов нам никак не обойтись.
– Нет, – цедит Совёныш. – Что-нибудь еще желаете?
Молча расплачиваюсь. Иду к дверям. В обед будем у Алонзо кофе пить. Алонзо пускает нас, копов, в свой заплеванный сортир, даже если ничего не покупать. Алонзо улыбается. Алонзо знаком с Кейси. Алонзо известно, как зовут моего сына, и он не забывает о нем справиться.
– До чего славные ребята, – выдает Лафферти, когда мы выходим из кафе. – Просто душки.
В голосе – горечь. Он оскорблен в лучших чувствах. Впервые мне жаль его.
Про себя я думаю: «Добро пожаловать в Кенсингтон. Зато не будешь больше гнать, что тебе все о нашем районе известно».
Смена заканчивается. Паркуюсь на стоянке. Проверяю машину тщательнее обычного – Лафферти ведь смотрит. Вместе топаем в офис отчитываться перед сержантом Эйхерном.
Тот уже у себя в кабинете. На самом деле помещение – коридорный «аппендикс» с бетонными стенами, которые «потеют», едва включишь кондиционер. Но это Эйхернова личная территория. Он даже табличку на дверь повесил: «Без стука не входить».
Мы послушно стучимся.
Эйхерн сидит за столом и таращится в компьютер. Без единого слова, без единого взгляда на нас принимает отчет.
– Доброй ночи, Эдди, – бросает он вслед Лафферти.
Я медлю в дверях.
– И вам, Мики, доброй ночи, – произносит сержант Эйхерн. С упором на «вам».
Говорить или нет? Решаюсь.
– Извините, уже известно что-нибудь о сегодняшней жертве?
Сержант Эйхерн тяжко вздыхает. Смотрит на меня поверх экрана. Трясет головой.
– Пока нет. Никаких новостей.
