что стала видна ложбинка между грудями. Тонкий шелк прилип к влажному телу, четко обозначив соски.
Ни одна из знакомых ему женщин, будучи голой, не чувствовала себя в присутствии мужчины так непринужденно. Ни оперная певичка, которая была у него на содержании целый год, ни балерина, ни актриса. Словом, ни одна из тех, с кем он бывал в постели.
Только Мойра.
– Довольно, – отрезал он. – Я вижу, что ты не собираешься быть со мной откровенной насчет Энистона. Я пришел сюда по еще одной причине. Незачем наносить завтра визит Россу, как тебя проинструктировали. Эта шкатулка будет моей.
Ее ресницы дрогнули.
– Может быть.
– Моя дорогая, я оказываю тебе услугу – незачем попусту тратить время. Если я встречу тебя там, я лично свяжу тебя, посажу в свою карету и отвезу в министерство внутренних дел, где тебе будет предъявлено обвинение в измене, которое все еще в силе.
Она откинулась назад.
– Надо ли мне понимать, что ты уже нашел способ, как завладеть шкатулкой?
– Мы с Россом уже договорились о цене. Мне нужно только передать ему деньги, и шкатулка моя.
Роберт уловил разочарование, промелькнувшее в глазах Мойры.
«Отлично. Это все, что мне нужно». Он встал.
– Полагаю, я ясно выразился. А ты можешь сообщить Энистону, что эту шкатулку он не получит.
– А если я не смогу?
– Скажи ему потом, после того как тебе не удастся принести ему шкатулку. Это не имеет значения.
Он удивился, но на лице Мойры читался страх. Что, черт возьми, она скрывает? Мойра не была трусихой, но если она боится Энистона, у нее есть на то серьезная причина.
Роберт взял ее за запястье и рывком поставил на ноги, так что ее тело оказалось прижатым к нему. У него поднялась температура, дыхание сбилось от ее близости. «Но это не потому, что она почти оказалась в моих объятиях».
Он отстранил ее и легонько встряхнул.
– Черт побери, перестань упрямиться. Расскажи, почему у этого негодяя такая власть над тобой?
– А почему тебя это заботит?
Он не знал почему. Но, увидев страх в ее глазах, Роберт понял, что должен действовать, должен защитить ее.
Что было глупо.
Страх в ее глазах неожиданно сменился изумлением. Прежде чем он успел опомниться, она обвила его руками за шею, встала на цыпочки и поцеловала.
Поцелуй был таким же смелым, как сама Мойра. Она прижалась к Роберту, умело использовав все изгибы своего тела, и положила его руку себе на бедро.
Решимость Роберта испарилась. Господи! Она сводит его с ума! Он все еще желает ее, мечтает о ней, да и никогда не переставал.
Он заключил ее в объятия и ответил на поцелуй.
Она терлась об него, постанывая, а он поднял ее за ягодицы, отнес на кровать и лег рядом. Его руки блуждали по ее телу, упиваясь им, словно голодный человек, жаждущий насытиться. Боже, как он мечтал, чтобы это произошло!
Ни одна женщина не могла так быстро
