нее учащался пульс.
Понятно, она ведь почти не выходила в свет и мало танцевала. Ее пульс начинает сильнее биться вовсе не оттого, что она танцует с этим мужчиной.
Когда танец закончился, Гейб повел ее на прежнее место.
– Теперь, когда вы проговорились, что намерены делать со своим кузеном?
– Оставьте Пирса мне. Я встречусь с вами в пятницу в половине второго, как договорились.
Пирс может возражать сколько угодно. Она будет соревноваться с лордом Гейбриелом и победит. Сначала – в Илинге, потом – в Тернем-Грин. А потом она навсегда выбросит из головы его мужское обаяние и сумасбродную репутацию.
Глава 3
Хетти Пламтри уже почти час сидела в библиотеке Холстед-Холла. Ее младший внук к этому времени должен был быть дома. Остальные члены семьи уже вернулись с бала в Марсбери-Хаус. И, принимая во внимание то, что они ей рассказали, она не знала, что и думать по поводу отсутствия Гейба.
С другой стороны, он всегда ведет себя непредсказуемо. У этого негодника насквозь бунтарский нрав. Она помнила, как однажды он…
– Не надо было ждать меня, – раздался голос практически рядом с ее локтем.
– Ты хочешь, чтобы у меня случился разрыв сердца, когда так подкрадываешься? – испуганно вздрогнула миссис Пламтри и шлепнула его тростью. – Откуда ты взялся, маленький дьявол?
Ее внук, рост которого составлял шесть футов и два дюйма, рассмеялся и указал на окно у нее за спиной. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и она уловила исходивший от него запах лошадиного пота. Должно быть, он задержался в конюшне, чистил свою лошадь. И это встревожило ее. Так Гейб поступал, когда его что-то беспокоило.
– Где ты был? – поспешно спросила она. – Все остальные уже давно дома.
– Я думал, что теперь, когда я немножко подрос, – растягивая слова, сказал Гейб, усаживаясь в кресло напротив Хетти, – от меня не требуется докладывать о моих приходах и уходах.
– Не дерзи, – проворчала Хетти.
Но он опять только рассмеялся. Шутками и самообладанием Гейб утаивал от всего мира то, что за его короткую жизнь его сердце дважды едва не разорвалось на части – когда не стало его родителей и когда погиб его лучший друг Роджер Уэверли.
Душевные раны Гейб замазывал, словно гипсом, дерзостью и сумасбродством, но за последние шесть недель защитный гипс, похоже, треснул. Сам он этого не видел, но она заметила. И когда эти раны опять стали кровоточить, даже всем шуткам мира не под силу было это остановить.
– Как прошел бал? – спросила Хетти, раздумывая, как затронуть тему, которую она на самом деле хотела обсудить.
– Ты прекрасно знаешь, как все было, – с потухшей улыбкой ответил Гейб. – Я абсолютно уверен, что тебе уже все рассказали.
Если бы он раскрыл свои карты…
– Говорят, ты танцевал с мисс Уэверли. Дважды.
– Танцевал.
–
