вырвал пробку из бака, и тотчас же поток бензина взбодрил двигатель «Сопвича». Пропеллер раскрутился, мотор взвыл.
– Ура-а! – загремели трибуны, когда за десять саженей от земли аппарат взмыл вверх.
Белый шарф опустился на голову бухарского эмира.
– О, якши, – блаженно вздохнул восточный владыка. – Какой парфьюм! Ля фам, ля фам! Якши!
…
Спотыкаясь, расставив руки, с застывшей бессознательной улыбкой герой дня шел от самолета к трибунам, а навстречу ему катила восторженная толпа. Мгновение – и авиатор окружен. Учащаяся молодежь подхватила Пирамиду на руки – качать!
Наконец первый восторг улегся, и генерал Браульбарс получил возможность высказаться.
– Мой друг, я волновайтс гут, шреклих, вундербар, вы получиль все призы сегодняшнего дня! Слава, глория, нашему руссише пилоту Ифан Пирамида!
– Гип-гип-ура! – взревела толпа.
– Общая сумма призов пять тысяч рублей, господа! Ура!
Все поплыло в глазах Юры, и лишь лицо Лидии, прекрасное лицо, прекрасное лицо…
– Лидия, я потерял все, что обрел, я потерял ваш шарф, – прошептал он и потерял сознание.
Юра лежит в «паккарде» Брутеня на груде цветов, словно знатный покойник. Собравшиеся вокруг друзья и поклонники чудо-пилота Ивана Пирамиды внимают малосвязным словам, слетающим с геройских губ.
– …воздух… небо… Лидия… Джек Лондон… деньги… любовь… страсть… метаморфоза…
– Тихоныч, гони к врачу, – говорит Брутень. – Тихоныч, отвечаешь.
В это время полковник Отсебятников в элегантном гороховом рединготе, играя тростью, напоминающей утонченное орудие пытки, улыбаясь дамам и нюхая многозначительную красную гвоздику, тихо говорил сам себе:
– Человек такого исключительного бесстрашия очень опасен. Нужно брать! Таковы законы тайной войны. Необходимо опередить журналистов. Выезжаем! (в сторону) Человек, бутылочку «Редерера»!
Перпетуум мобиле
Тихо катит по берегу реки «паккард» с Тихонычем за рулем. Юра очнулся среди кубков, статуэток и цветов.
– Тут бронзы, мусье Пирамида, на хорошую статую, – доброжелательно улыбнулся Тихоныч.
Юра увидел слева от себя свежую прелесть воды – остановите, пожалуйста! – и сиганул из «паккарда» прямо в реку.
Через минуту он вынырнул из воды прежним – бодрым, румяным и нахальным, да еще и с лилией в руке. Одна беда – усы и бакенбарды Ивана Пирамиды смылись с его лица и сейчас плавают рядом, а он и не замечает.
– У меня, Тихоныч, этой бронзы – во! Со всего мира навез!
– Усики как бы не уплыли, мусью, – проговорил механик, вылез из машины и вынул из кармана трубочку.
Галопом вынеслись на берег залива несколько пролеток из сыскного. В передней с бутылочкой «Редерера» героично раскинулся Отсебятников. Рядом верный Панкратьев.
– А
