падучая звезда!
Юра отвернулся и закрыл лицо локтем. Тихоныч, не меняя выражения каменного лица, смахнул слезу.
– У тебя, Юра, к аеропланам талант, а слезьми делу не поможешь, – говорит он. – Вот Кампо-де-Сципио открыл школу летания, да там деньги нужны. Пятьсот рублей за обучение, сотня в Общество и пятьсот еще залогу…
Юра с безнадежной миной покопался в бумажнике и вытянул единственное, что осталось от «скромнейшего содержания», – синенькую купюру. Вдруг лицо его озарилось.
– Да ведь я же пять тысяч рублей сегодня выиграл, любезнейший Георгий Тихонович!
– Извольте в банке получить по предъявлении пилотского свидетельства, – сухо пресек механик этот порыв. Юра обмяк.
– А что, если… – Тихоныч что-то обдумывал… – А что, если, Юра, я тебя на «Дедал» определю?
«Штучка» продолжала вращаться, жужжа. Мимо проехал автомобиль с представителями прессы.
– Газетчики, господин пол… пардон, мусью… – осторожно заметил Панкратьев.
Отсебятников сердито выскочил из-за тумбы.
– Вздор! Чушь! Бессмысленная штука! Перпетуум мобиле!
Сплюнув, он ринулся к пролетке.
«Штучка» вращалась, жужжа.
– Неужели настоящий авиационный завод? – с горящими глазами вскричал Юра.
– Да уж это тебе не клуб с маскарадом, – усмехнулся Тихоныч. – Там народ сурьезный. Собирают «фарманы» из французских деталей и свой строят аппарат, хотят в Москву махнуть без посадки. Ну, будя тебе пылать-то! Собирайся!
– А что, собственно, собираться? – Юра отряхнулся как собачонка и быстро-быстро пригладил мокрые патлы. – Я готов!
Вдруг на берегу появилась Лидия и увидела «паккард».
– Тихоныч, почему вы здесь?! – изумленно воскликнула она. – А где же Пирамида?
Юноша, забыв о своем «дезабилье», радостно бросился к ней.
– Лидия, вы меня ищете?
– Примите пирамидону, молодой человек, – сухо сказала девица и вопросительно повернулась к механику.
– Иван Пирамида весь вышел, – туманно ответил Тихоныч. – Испарился!
…Юра уныло бредет по аллее, мокрый, жалкий и длинноногий. Навстречу медленно ползла жужжащая «штучка».
– Папин подарок, перпетуум мобиле, – дрогнувшим голосом сказал этот вчерашний ребенок.
Интермеццо
Пустая петербургская набережная. Пейзаж напоминает старую европейскую гравюру: кудряшки облаков в просторном прохладном небе, далекие шпили позднего барокко, аккуратные мелкие волны на реке, ажурная решетка, каменные плиты, горбатый мосток с фонарем.
Некая пронзительно-грустная нота может возникнуть в небе за облаками, ибо этот пустынный гравюрный пейзаж внезапно появился на экране, словно грань двух кусков жизни, уже прошедшего и будущего.
Вначале на набережной, а скорее на высокой ее точке, на мостике, появится Лидия.
