и пока тот пытался объяснить – мол, не надо грубить, драться, – его отколотили и оставили без «черемухи» и пистолета. Это два. Ну а третье – утром угнали оперативный уазик с рацией, радиотелефоном и двумя задержанными в кормовом отсеке машины.
– Ну что, досталось тебе от маршала нашего? – спросил Кононенко, скучающе щелкающий семечки.
– Плевать хотелось, – отмахнулся Квасов.
– Кир, у тебя еще сотню тысяч рублей на мою бедность не найдется? – перевел разговор Кононенко.
– Что, Леночка и мою сотню успела оприходовать?
– Нет. Жена софу купила.
– За полтинник?
– Остальные теща дала.
– Ясно, – Квасов достал из кармана пять мятых десяток.
– Вместо мальчишки ты софу искал.
– Нет, мальчишку я тоже искал. Мы искали. И ищем.
Дениса на самом деле искали. Искали профессионально. Ориентировки, работа по связям, подключение гласных и негласных возможностей милицейского механизма. Этих самых возможностей вроде бы и немало, но пока все было впустую.
– Работать надо, как пчела, – поддел напарника Квасов. – Ас сыска. Придумай что-нибудь.
Кононенко работал в розыске почти что с детства с двадцатилетнего возраста. Шестнадцать годков службы, опыт и отличная зрительная память снискали ему славу человека – компьютера. Преступный мир он знал, пожалуй, лучше всех в отделе, не раз выручал при раскрытии опасных преступлений.
– О, елки—палки! – Кононенко с размаху хлопнул себя по лбу ладонью. – Пчелка, точно!
Пчелку Кононенко знал хорошо. И Пчелка знал старшего оперуполномоченного тоже неплохо. А еще лучше знал, чем он ему обязан. Однажды, будучи совершенно невиновным (правда, лишь в том преступлении), карманник подозревался в серьезном деле. Блестяще разобравшись в этой истории, Кононенко выручил его. А еще помнил Пчелка, что после этого был вынужден делиться сведениями строго конфиденциального характера. В результате этого бешеный Чингиз, на совести которого было пять убийств, был пристрелен при задержании, а группа Салаяна, трясшая подпольных миллионеров Корейко, получила долгую «прописку» в местах лишения свободы. За подобные услуги уголовному розыску Пчелке полагалось наказание, вовсе не относящееся в преступном мире к разряду исключительных – смерть.
Пчелка не получал с угрозыска денег и на бутылках зарабатывал поболе, предпочитал хитрить и морочить оперативников. Но при нажиме из него можно было порой выдавить ценные сведения.
Узнав, кто такой Пчелка, Трика пожал плечами недоверчиво:
– Думаешь, он может что-то знать?
– Не знает, так узнает. Такой жучок и проныра, каких поискать… Загружаемся в «БТР» и понеслись.
Когда зеленые «Жигули» остановились у добротного, восьмиэтажного, пятидесятых годов постройки, дома, которые в народе именуются генеральскими, Квасов удивился:
– Этот ханыга
