последовал степенный ответ после первого же гудка.
Манера Бориса изъясняться прилагательными и наречиями здорово раздражает, но я устала бороться с приятелем и махнула рукой на его интернетовский сленг.
– Борь, ты еще не улетел? – осведомилась я.
– А что, ты передумала? – вопросом на вопрос ответил кудрявый друг, и в голосе его было столько затаенной надежды, что мне стало неловко. – Вообще-то я в аэропорту, но могу сдать билет и подождать тебя.
– Да нет, не стоит меня ждать, просто я хотела узнать, в Москве ты или уже летишь к намеченной цели. Сижу вот, думаю, может, ты уже подъезжаешь к госпиталю.
– Какая ты нетерпеливая, – ехидно откликнулся Джуниор. – К госпиталю я подъеду не раньше завтрашнего дня.
– Тогда целую. Хорошо долететь. Как приземлишься – позвони, я буду волноваться.
– Правда, будешь? – недоверчиво спросил Борис.
– Честное слово, – поклялась я и дала отбой.
Кинув аппарат на стол, я стала думать, что еще я могу предпринять для того, чтобы подтвердить или опровергнуть слова отца. Неплохо бы было съездить в детский дом на Таганке, но как пораньше уйти с работы, если Эд Георгиевич каждый раз, выходя из своего кабинета, так и сверлит меня глазами, проверяя, тружусь ли я над переданным мне делом? А что там трудиться, если все и так понятно: статья сто одиннадцатая, и срок ему светит будь здоров, ибо, как выражается Борька, нефиг руку на стариков поднимать. И как он только мог, этот Воловик, избить пожилого человека? Съездить, что ли, на Марксистскую, двадцать семь, квартира сорок четыре, посмотреть в его бесстыжие глаза? Отличная мысль! Марксистская как раз рядом с Таганкой, так что я одним выстрелом убью сразу двух зайцев! Поднявшись из-за стола, я обвела сослуживцев торжествующим взглядом и, придав лицу сосредоточенное выражение, отправилась в кабинет начальства отпрашиваться по неотложным делам.
В сторону Марксистской тянулась бесконечная вереница машин, и я решила начать с Таганки. Все равно ведь мимо проезжаю, да к тому же руководство детского дома того и гляди закончит рабочий день и разбежится по своим делам. Подзащитного же наиболее вероятно застать дома ближе к вечеру, когда он вернется с работы. Заключив компромисс со своей совестью, я свернула к метро. Прижалась к обочине, включила аварийку и, не обращая внимания на проклятия водителей автобусов, которым я мешаю подъезжать к остановке, достала смартфон и полезла в Интернет. Но, сколько я ни лазила по Всемирной паутине, разыскать адрес детского дома, расположенного в этом районе, мне так и не удалось. Вся надежда была на старожилов, наверняка знающих эти места вдоль и поперек. Покинув салон автомобиля, я стала метаться от одной приличной на вид старушки, производящей впечатление коренной москвички, к другой, но местные жители в ответ на мой вопрос только с недоумением пожимали плечами и делали удивленные лица.
Тогда
