мама огорчится. Это вторая вещь, которую она знала, сама не понимая, откуда. Если бы она могла всего лишь отправить маме весточку, объяснить, что сопротивлялась изо всех сил, но теперь ей холодно, она изнемогла и больше не может бороться. И что она знает, что умирает, но ей совсем не больно, поэтому маме не из-за чего плакать. А в следующий раз она учтет предыдущие ошибки, честное слово… в следующий раз…
Дамон хотел, чтобы его появление было эффектным – его ботинки ударили в машину одновременно с блеснувшей на небе молнией. При этом он еще раз ударил Силой, как хлыстом, – на этот раз по деревьям, марионеткам в руках невидимого хозяина. Удар получился таким сильным, что издалека, от самого общежития, его почувствовал пораженный Стефан. А деревья… растворились во мраке. Стоя на капоте, Дамон удивился: деревья просто вскрыли машину, как огромную банку сардин. Облегчили ему работу.
Он переключил внимание на человеческое существо Бонни, ту самую, с кудряшками, которая, если по-честному, сейчас должна была обнять его ноги и выдохнуть: «Благодарю тебя!»
Ничего такого Бонни не сделала. Она просто лежала, как перед этим лежала в мертвой хватке деревьев. Обозлившись, Дамон нагнулся, собираясь схватить ее за руку, но тут у него самого по коже забегали мурашки. Он ощутил это еще до того, как дотронулся, унюхал еще раньше, чем успел испачкать пальцы. Сотни маленьких уколов, как от булавок, и из каждого сочилась кровь. Это постарались иглы деревьев – они выкачивали из нее кровь, или нет… нет, они накачали ее какой-то смолистой жидкостью. Что-то вроде транквилизатора, чтобы она вела себя смирно, пока дерево не перейдет к следующему этапу – перевариванию своей добычи. Как он выглядит, Дамон не знал, но, судя по манерам этого существа, зрелище должно быть малоприятным. Скорее всего, в Бонни впрыснули что-то вроде желудочного сока.
А может, это просто какое-то средство вроде антифриза для машины, подумал он, когда испытал еще одно нехорошее чувство, ощутив, какая она холодная. Ее запястье было ледяным. Он бросил взгляд на двух других людей – брюнетку с раздражающими умными глазами и парня-блондина, который все время хотел с ним подраться. Им, кажется, тоже не повезло. Но спасти он собирался первую. Потому что это была его прихоть. Потому что она так жалобно просила о помощи. Потому что эти существа, малахи, хотели сделать так, чтобы он наблюдал за ее смертью вполглаза, и для этого загрузили его сознание роскошными мечтаниями. Малахи – так называли всех созданий темноты, сестер и братьев ночи. Однако сейчас Дамону казалось, что и в самом этом слове есть что-то злое, что это звук, который надо выплевывать или шипеть.
Дамон совершенно не собирался допустить, чтобы победили они. Он легко, как пушинку одуванчика, поднял Бонни и перебросил через плечо. Потом оттолкнулся от машины и полетел. Он в первый раз летел, не меняя облика, и это было трудно. Дамон любил трудности.
Он собирался доставить ее к ближайшему источнику теплой воды – то есть к общежитию. Беспокоить Стефана незачем – в этом скворечнике, уже начавшем свой неторопливый путь к превращению
