все же даже в этой ситуации способность Дамона к холодному логичному суждению осталась при нем. Поэтому он понимал, что его собственная Сила – даже теперь, после того как он опьянел от смешения женских кровей, выпитых за последние дни, – его Сила не шла ни в какое сравнение с Силой Стефана. И та же способность рассуждать холодно и логично сказала ему, что Стефан именно из-за этого и поднялся с постели, и что у него не хватило времени – или не хватило ума – скрыть свою ауру.
– Ого. Посмотри на себя, – сказал Дамон, собрав весь сарказм, на который был способен (оказалось, что его довольно много). – Это что, нимб? Стоило мне отвернуться, и тебя уже причислили к лику святых? Я разговариваю со святым Стефаном?
Стефан ответил ему телепатически. Непечатными словами.
– Где Мередит и Мэтт? – яростно спросил он вслух.
– Или, – продолжал Дамон, пропуская мимо ушей слова Стефана, – тебя наконец надо поздравить: ты научился обманывать?
– И что ты делаешь с Бонни? – осведомился Стефан, в свою очередь пропустив мимо ушей реплику Дамона.
– Поскольку многосложный английский, судя по всему, до сих пор тебе не дается, сформулирую предельно просто. Ты мне тогда поддался.
– Да. Я поддался, – ровным голосом ответил Стефан, который, кажется, понял, что Дамон не собирается отвечать ни на один из его вопросов, пока он не расскажет правду. – Слава богу, ты был слишком безумен или пьян, чтобы проявить наблюдательность. Я не хотел, чтобы ты и кто угодно другой на свете знал, каким эффектом на самом деле обладает кровь Елены. Чтобы ты уехал, не пытаясь взглянуть на нее. И не подозревая, что я с самого начала мог прихлопнуть тебя, как блоху.
– Никогда не думал, что ты на это способен, – Дамон в живых подробностях вспомнил их маленькую стычку. Это было правдой: он никогда не подозревал, что поведение Стефана от начала до конца было представлением, и что он мог в любой момент завалить Дамона и сделать с ним все что угодно.
– А это, значит, твоя благодетельница, – Дамон кивком показал на парящую в воздухе Елену, к которой – да-да, именно так – была привязана бельевая веревка. – Всего на полступеньки ниже ангела, увенчанная славой и почетом, – добавил он, не в силах сдержаться при взгляде на нее. Смотреть на Елену было все равно, что смотреть на солнце, так ярко она светилась, и такая Сила струилась из ее глаз.
– Кажется, она тоже забыла, как прятаться. Сияет, как желтый карлик.
– Она не умеет врать, Дамон, – было очевидно, что Стефан злится все больше и больше. – А теперь расскажи, что происходит и что ты сделал с Бонни.
Желание ответить: «Ничего. С какой стати мне с ней что-то делать», – было почти непреодолимым – почти. Дело в том, что сейчас перед ним стоял совсем другой Стефан, которого он никогда раньше не видел. «Это не тот маленький брат, которого ты знаешь и любишь втаптывать в грязь», – сказал ему голос логики, и он сдержался.
– Два других челове-е-еческих существа-а-а, – Дамон растянул эти слова до неприличной
