style="font-size:15px;"> Я уже готова уйти, закончив разговор, но ее слова сдавливают мне голову, будто Эвелин выжимает мне мозги руками. Я непонимающе гляжу на нее.
– Ты не знала? – нахмурившись, спрашивает она. – Извини. Я забыла, члены фракций редко обсуждают вопрос о переходе.
– Что? – срывающимся голосом кричу я.
– Твой отец родился в Эрудиции, – говорит она. – Его родители дружили с родителями Джанин Мэтьюз, когда были живы. Твой отец и Джанин вместе играли, будучи детьми. В школе я видела, как они обменивались книгами.
Я представляю себе моего отца, взрослого мужчину, непринужденно сидящего рядом с Джанин, взрослой женщиной, за столом в кафетерии. Сама мысль кажется мне такой абсурдной, что я хмыкаю и почти смеюсь. Это не может быть правдой.
За одним исключением. Он никогда не рассказывал мне о родителях и о своем детстве.
И у него не было такого спокойного характера, который бывает у выросших в Альтруизме.
А его ненависть к Эрудиции – слишком неистова. Должны быть личные мотивы.
– Извини, Беатрис, – говорит Эвелин. – Я не собиралась бередить тебе свежие раны.
– Именно это ты сделала, – нахмурившись, отвечаю я.
– Что ты имеешь в виду…
– Слушай меня внимательно, – говорю я тихо. Гляжу поверх ее плеча, чтобы убедиться, что нас не услышит Тобиас. Но вижу там лишь сидящих в углу Калеба и Сьюзан, передающих друг другу туда-сюда банку с арахисовым маслом. Тобиаса нет. – Я не дура, – продолжаю я. – Я вижу, ты просто хочешь его использовать. И я скажу ему об этом, если он сам уже не догадался.
– Дорогая моя девочка, я – член его семьи, – отвечает она. – Я – навсегда. А ты – явление временное.
– Ага, – говорю я. – Мама его бросила, папа бил. Как он может не хранить верность такой чудесной семье?
Я ухожу. Мои руки трясутся. Я сажусь на пол рядом с Калебом. Сьюзан уже на другом конце комнаты, помогает убираться бесфракционнику. Он дает мне банку с арахисовым маслом. Я вспоминаю ряды кустов арахиса в теплицах Товарищества. В нем много жиров и белков, а это важно, особенно – для бесфракционников. Я зачерпываю немного масла пальцем и слизываю.
Следует ли мне рассказать ему то, что только что поведала Эвелин? Я не хочу давать ему повод думать, что Эрудиция – у него в крови. Я не собираюсь помогать ему вернуться к ним.
Пока что я оставлю эти сведения при себе.
– Мне надо с тобой кое о чем поговорить, – предлагает Калеб.
Я киваю, продолжая слизывать арахисовое масло, теперь уже с неба.
– Сьюзан хочет сходить к альтруистам, проведать их, – говорит он. – Я тоже. А еще мне необходимо быть уверенным, что с ней ничего не случится. Но тебе нельзя быть здесь одной.
– Не проблема, – отвечаю я.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам? – спрашивает он. – Альтруисты с радостью примут тебя обратно, я уверен.
Я также. В Альтруизме не копят
