и город не город, а деревня, причем небольшая.
Но это смотря с чем и кому сравнивать. Для Одиссея Итака хороша, а дворец и вовсе велик, и городов других он не видел, потому готов признать свой огромным. А если кому-то не нравится, так его никто сюда не звал! Только от интересных занятий отвлекли. У Евмея куда лучше, чем стоять перед насмешливым дядькой и отвечать на его вопросы:
– Кем будешь? Что уже знаешь? Что умеешь?
Одиссей с трудом сдержался, чтобы не ответить, что будет, как дед, знаменитым пиратом, умеет вполне прилично посылать в цель стрелы из своего лука, а еще может запросто накостылять вот этому Паламеду.
Паламед раздражал его даже больше своего противного приставучего отца. Мальчик немного старше самого Одиссея, на пару лет, пожалуй, но как же разительно они отличались! Рыжика нянька успела слегка вымыть, переодеть и пригладить непослушные вихры, но он все равно выглядел встрепанной рыжей вороной рядом с этим чистеньким и ухоженным царевичем.
И как можно быть таким белоснежным? Нет, дело не в светлых волосах Паламеда и даже не в белоснежной тунике с красиво затканным краем, а в том, что у мальчишки чистым было все – от макушки до ногтей ног. Вот ногти больше всего и поразили Одиссея. Под ними не было никаких черных полосок, ни малейшей частички грязи, точно он лишь вчера родился! Ни на руках, ни на ногах!
Таким чистеньким невозможно быть даже после купания, ведь, пока будешь выходить на берег, ноги все равно испачкаются. А этот стоял, словно божественное изваяние. Одиссей на всякий случай посмотрел на свои ноги. Конечно, выскоблить всю грязь, набившуюся в трещинки и царапинки, не удалось, она лишь слегка сократилась.
Внутри ворочалось злое желание вывалять этого чистюлю в куче навоза, что уютно расположилась у входа во двор. Эта куча уже достигла предельных размеров, и ее скоро должны вынести, но пока запах разносился по всей округе, однако нисколько не смущая итакийцев.
Паламед не сделал Одиссею ничего плохого, но он самим своим существованием словно укорял, а еще подавал пример.
– Паламед уже учится. Сейчас нельзя жить только выпасом свиней или лазаньем по горным пастбищам. В другое время живем, это не то что в нашем с тобой детстве, сейчас умные в почете…
Лаэрт в ответ рассмеялся:
– Да и в наше время дураков не жаловали. А учиться Одиссею и впрямь пора, подрос уже, скоро шесть.
– Шесть? – бровь противного отца противного Паламеда удивленно приподнялась. – Я думал, года четыре… Мал он у тебя.
Это была насмешка, Одиссей действительно мал ростом, зато крепок, словно дубок, не всякий взрослый с ног собьет. Стоявший рядом стройный Паламед выше почти на голову, недаром он поглядывал на царевича Итаки свысока.
– Идите погуляйте, – снисходительно махнул мальчикам Навплий.
Одиссей тут же придумал, как отомстить чистюле.
– Ага, пойдем, что покажу!
Мальчик кивнул
