на стуле.
– А где Леха? – поинтересовался он у Андрея.
Сергей Зайцев (Заяц)
– Ушел с какой-то девушкой провожать ее на вокзал.
– С Алиной? Я ее знаю, и не ппо-о на-аслышке. У нее еще сестра есть. Катя, кажется. Ну что, курнем? Где пепельница, кто сделает?..
– Швед!!! Швед!!! – заорал кто-то с улицы. – Швед!
Откинув занавеску, Швед лег на подоконник и высунулся в открытое окно.
– Ты дома?
– Да.
– Сейчас поднимусь.
– Кто там, Швед?
– Длинный.
– Ну у него и нюх, – подытожил Заяц и радостно засмеялся.
Спустя некоторое время в комнату ворвался Игорь Длинный, одновременно здороваясь со всеми и решительно пробираясь через чьи-то ноги к центру – туда, где стоял низенький столик и посиживал Заяц.
– На концерт в ЛДМ пойдете? – спросил он всех сразу, глубоко затягиваясь перехваченной на лету папиросой.
– А что там сегодня? – спросил Заяц.
– Курехин с «Поп-механикой», «Нате» и «Игры».
– Нету денег, – произнес Ангола.
– А я и так пройду, у меня есть одна фея, Наташа рок-клубовская, – проговорил Заяц, потирая от удовольствия живот под майкой и радостно прижимаясь щекой к руке девушки на стуле.
– Я тоже пойду, – заявил Андрей, нащупавший к тому моменту пару смятых трешек в кармане.
– Тогда надо докуривать и двигаться к метро, – стал поторапливать Швед.
– Ты тоже, что ли, пойдешь? – спросил Длинный.
– Нет, я с вами до Балтийской, я там встречаюсь с Кузьмой и Иркой.
3
Быстро темнеющий вечер разлил по небу все оттенки красного. Теплый воздух поднимался над раскаленным асфальтом колышущимся маревом, а огненный шар солнца закатывался по крышам куда-то вдаль, пожирая трамвайные провода и разжигая пожарища в переулках.
Вдоволь нагулявшись с впавшей в молчаливую меланхолию Алиной и пятьдесят раз пообещав ей звонить, Алексей посадил ее на вечернюю «Аврору» и устремился по Невскому к центру. У него было радостное настроение вновь обретенной свободы, и он шел в толпе, строя глазки и весело поглядывая на барышень, парочками прогуливающихся по Невской перспективе.
Навстречу Алексею по проспекту шествовал молодой человек невысокого роста с ясными пронзительными глазами. Этот темноволосый юноша с взметнувшимися бровями был одет в шерстяной пиджак и черные брюки, а в руках держал измаранную красками художническую папку. Возле «Паризианы» молодые люди сошлись и, узнав друг друга, остановились по-ленинградски в центре кишащего людского потока и стали беседовать.
– Как ты, Инал? – спросил Алексей, одной рукой продолжая пожимать ладонь друга, а другой нашаривая
