щека к щеке. Все еще сраженная слабостью в коленях, Джина прикрыла глаза, вдохнула его аромат. Муж забавлялся тем, как она воспринимала мир через запахи. И вот опять. Грейпфрутовый шампунь для волос, парфюм, напоминающий о море. И главное – молоко.
Робин, наверное, и не догадывался, что он нес из дома частичку детства.
– Когда тебя отсюда выпустят? – возмутился он.
Осторожно отстранившись, он удержал ее за предплечья.
– Боюсь, что нескоро.
Пока Джина усаживалась на стул, пыталась вспомнить, приходилось ли ему быть в статусе подозреваемого. Джина поклялась бы, что это самая поганая роль на свете. Гнуснее ярлыка не вообразишь. От мысли, что в ней сомневаются, воротило.
Любопытно, кто из приятелей с легкостью поверил в ее причастность? Что о ней теперь говорили? Джина – враг государства?
– Ты держишься?
– Из последних сил, – пожала плечами она.
Поколебавшись секунду, Робин наклонился к ней над квадратным деревянным столиком. Кроме него и двух стульев в маленькую допросную ничего не поставили.
– Итак, я могу поразглагольствовать о расследовании или… или составить сводку психологического состояния Майка, – начал он. – Майк в шоке. Он шлет тебе тонны поддержки. А Ли бегает за мной с вопросами. Как будто я телепат, ей-богу, и могу на расстоянии выяснить, что на уме у этой внутренней безопасности. Моя мама снова передавала тебе привет, кстати. Она так делает каждый день, но я собираю все приветы в одну кучу и говорю тебе о них раз в две недели.
Джина позволила занять себя беззаботной болтовней.
Пока она находилась наедине с собой, едва на стенку не лезла от волнения, а теперь отвлеклась: руки перестали выдавать натянутые нервы. Робин действовал на нее как антидепрессант. Воспоминания об их делах замелькали в голове, словно ждали момента.
Вот они гуляют по Брайант-парку, работают у Робина ночь напролет, глуша кофе в опасных количествах, а вот она подписывает документы в детском саду и назначает Робина доверенным лицом, просит забрать дочку и завезти домой.
Джина смирила порыв попросить у Робина мобильник, войти в приложение детского сада, подключиться к камерам и прямо сейчас увидеть Мелиссу. Это могло успокоить. Но Джина не двигалась. Стены и потолок давили, а она не двигалась. Не показывать слабость, не показывать эмоции, не доверять никому, быть снежной королевой без намека на страсть. «Так в мире выживают», – повторяла мама.
Не потому ли у них с Тоддом разладились отношения? Вся их любовь оказалась голливудской декорацией, будто из «Анатомии скандала»*.
Джина сдалась. Слезы брызнули из глаз.
– Что с тобой? – Робин положил руку на стол ладонью вверх. Джина накрыла ее своей. – Тише, тише. Расследование – вещь малоприятная, но оно закончится… Тебе ничего не грозит, ты потеряла пропуск, точнее, у тебя его, вероятно, украли. Служба безопасности стремится выяснить, где это случилось, поймаем этого гада и…
– Ты
