– Она ее обняла, и Ольга, замерев у нее на груди, притихла и успокоилась. Вот тут я почувствовала нерушимость родственных связей.
Вечер проходил в атмосфере эмоционального подъема, печаль, грусть сменялась радостью по поводу встречи, а потом при воспоминании о неминуемом отъезде Ольги и ее семьи за столом вновь воцарялась грусть. Родственники делились впечатлениями о том, как они прожили эти годы, о пережитых опасностях, не обходилось и без восклицаний вроде: «Ариадна как всегда прекрасна», или: «Дорогой Лева, ты похудел. Так дальше нельзя. Мне помнится, у тебя раньше был животик, а теперь остались кожа и кости. Даже лицо у тебя вытянулось».
Отец был весел, много смеялся и говорил:
-Дорогие дамы, следует винить московскую диету. Наверное, она не пошла мне на пользу.
Наконец бабушка объявила:
-Прошу всех к столу. Завтрак подан. – Она указала на стол, заставленный кучей посуды, на которой было не так много еды.
Все столпились у стола, не зная, куда сесть, когда неожиданно раздался голос мамы:
-Ольга! Как так? У вас нет прислуги?
Я понимаю, почему мама задала этот вопрос. Муж Ольги Борис был наследником крупного промышленника и сам владел несколькими заводами. Даже если эти предприятия были национализированы, они смогли сохранить какой -то капитал, который бы им позволил жить безбедно.
-Борис сконфуженно ответил:
-Дорогая Ариадна, вас давно не было. Сейчас в городе идет процесс освобождения пролетариата, и никто не имеет право нанять домашнюю прислугу. Мы обязаны все делать сами.
-Как же вы справляетесь? – спросила мама. – Что за оплошность мы совершили, не взяв с собой нашу Зою!
Ольга ответила:
-Мы управляемся. Держать дом в порядке не трудно. Проблема – достать продукты. Магазины пусты, а если мы хотим купить что то на рынке, нужно рано выходить из дома, потому что чуть позже там ничего не остается. Либо крестьяне все продали, либо припрятали продукты до следующего дня. Все боятся нарядов красногвардейцев. У Бориса есть свои поставщики, но теперь это тоже становится ненадежным.
Завтрак был скромным, постным, как мы бы сказали. Черный хлеб, каша, жареная картошка, что то еще и чай с сахаром.
Ольга нам гордо сообщила:
-У нас много сахару. Теперь это тоже редкость.
Во время завтрака говорили все разом, часто прерывая друг друга, добавляя комментарии или задавая неожиданные вопросы. Меня клонило в сон, больше всего я хотела улечься, вытянуться и заснуть. Но даже в полусонном состоянии я почувствовала перемену в настроении родителей. Слушая рассказы о буднях петербургской жизни, у них вытягивались лица, и их оживление заметно пропадало.
-Напоминает московскую ситуацию, - говорил отец.
Вот тут они и поняли, что поменяли один революционный город на другой.
-Успокойтесь, хочу вас обрадовать, - сказал Борис. – Все не так безнадежно. Деньги пока что то значат. – Он
