Запад в технике, но увлек народы Дальнего Востока не силой техники, а силой мысли, стремясь сохранить определенную форму жизненного согласия – мудрость. Китайская мудрость совершенно независима и истинно человечна. «Любое знание, любая власть проистекают от Ли или Дао. Любой вождь должен быть мудрецом или святым. Любой авторитет основывается на разуме»[115]. Даже если речь идет об идеальной модели китайской жизни, она в любом случае свидетельствует о приоритете Культуры.
Современные китайцы тоже не сомневаются в преимуществе традиционного внутреннего Пути, несмотря на внешние достижения «фаустовской цивилизации». Заложенный в ее основе антропоцентризм низвел духовность до низшего порядка, превратив видимое и невидимое в объект потребления. Отсюда катастрофические следствия: разрушение генов, видов, экологии, что грозит нарушить равновесие всей системы обеспечения жизни. Стремительное исчезновение языков (порядка 200 в год!) уничтожает разнообразие культур. По мнению китайского ученого Ду Вэймина, причина заключается в том, что «детерминизм и солипсистский эгоизм» заняли доминирующее положение в интеллектуальном мире Запада. «Представляется самоочевидным, что и капитализм, и социализм едины в агрессивном антропоцентризме, который лежит в основе современного склада мышления. Менталитет Просвещения, питаемый фаустовским стремлением исследовать, знать и подчинять, победил».
Источник менталитета Просвещения китайский ученый находит в греческой философии с ее акцентом на рациональности, а также в библейском образе человека – «владыки» Земли и в протестантской этике. «Вопиющий антропоцентризм» пронизал всю структуру Просвещения, приведя к антропоцентристскому манипулированию природой – за счет разрушения системы жизнеобеспечения. Этой участи избежал Китай, следуя конфуцианской морали «Великой гармонии» (Датун)[116]. Справедливости ради можно вспомнить слова Николая Васильевича Гоголя: «Мы повторяем теперь еще бессмысленно слово „просвещение“. Просветить не значит научить или наставить, или образовать, или даже осветить; но всего насквозь высветить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести природу его сквозь какой-то очистительный огонь»[117]. И здесь христианский идеал сближается с буддийским. Почти век спустя Павел Флоренский вынужден признать: вся история просвещения занята войною с жизнью ради схем. Это перевоспитание в духе нигилизма новый человек выдает за возвращение к естественности, «стараясь выскребсти с человеческой души письмена истории, продырявливает самую душу»[118].
Устремленность к «Великой гармонии», идея Срединности вытекает из того же источника – изначального Небытия (кит. У, япон. Му). Хуэй спросил у Ван Би (Краткая история китайской философии, 226–249): «Если У лежит в основе всех вещей, почему Конфуций не говорил об этом, тогда как Лао-цзы говорил об этом постоянно?» На это Ван Би ответил: «Совершенномудрый (Конфуций)
Гране М. Китайская мысль. – М., 2004. – С. 391, 397.
Ду Вэймин. Глобальное сообщество как реальность: изучение духовных ресурсов социального развития // Китайская философия и современная цивилизация / Институт Дальнего Востока. – М., 1997. – С. 15–28.
Гоголъ Н. В. Полн. собр. соч. – Т. 8. – М., 1952. – С. 285.
Флоренский П. А. Обратная перспектива // Труды по знаковым системам. – Тарту, 1967. – Т. 3. – С. 390.
