в карты под увеселительные напитки. Север по-прежнему оставался неприветливым и суровым местом. Долгими столетиями ковалась вражда местных племен, а само понятие о мире давно смылось багровым приливом войны.
– Сколько уже зим я не видел этих уродцев!? – выругался себе под нос Араваль. Он сжал пальцы воедино, впившись грязными ногтями в ладонь. Его огромные кулаки могли бы зваться кувалдами, если бы кто-то решил дать им имена. Он посмотрел наверх, в синих глянцевых глазах замерцал расплывчатый полумесяц. Странные огни продолжали бесноваться где-то далеко в пучине облаков. На его смуглом лице можно было увидеть только легкое недоумение, страх, который был редким гостем, он умел тщательно скрывать. Араваль поднял с земли свое оружие. Место под засечки на рукояти секиры закончились еще три зимы назад.
"Возможно, лучше будет утопиться в этом грязном болоте, чем стать обедом для бешеных псов", – подумал северянин. Из глубины леса все еще слышался лай. Он внушал страх, рождал пугающие мысли, от которых было не избавиться, как от комарья в летний зной. Араваль провел рукой по ровному черепу, смахнув пот и грязь с головы. Под коротким газоном темных волос виднелись многочисленные шрамы. Последние отметины тех, кто уже давно спит в земле. Первый защитник Крайлена, бросивший своих людей на верную смерть. Ему и сейчас хотелось сбежать. Сломленный, загнанный в угол, но еще живой, он взялся за рукоять поудобнее. "А может стоит принять бой? Настоящий горец не избегает драк, он их ищет, так учили отцы", – Араваль до сих пор сомневался.
В небе сверкнула искра, ослепительная вспышка стрелой пронзила тучи. Может сама смерть прикрывает его и дарит шанс на спасение? Ведь слишком много жизней он забрал и отправил в ее обитель. Сухой вечерний воздух заметно потяжелел. Раскаты грома эхом разнеслись по топи и прилегающему к ней полесью. Под их прикрытием можно вплотную подойти к преследователям, подумал Араваль. Решение быстро созрело и привело в действие могучее тело.
Разрез был глубоким, тянулся от бедра вниз, заканчиваясь под самой коленной чашечкой. Трещина в раскаленной земле выглядела бы на фоне этого ранения сущей царапиной. Не обращая внимания на боль в ноге, Араваль много дней продолжал свой бег, подгоняемый вперед угрызениями совести и страхом. Он стремился сгинуть в болотах, утопить в них свой позор, а может и себя вместе с ним. Стыд сжигал его изнутри и, выступая самым мощным топливом, толкал вперед.
Гул людских голосов еще стоял в голове, голосов его людей, которых он оставил в горящем Крайлене, они нуждались в нем, а он ушел. Да, Араваль дрогнул, жнецы давили числом, а их натасканные собаки пожирали раненных защитников живьем прямо на улицах города. Их дома горели, пылали словно бумажные, и он отступил за стены, а потом и вовсе оставил город. Инстинкты вели вождя и горстку его людей глубоко в лес, подальше от павшего Крайлена, где в руинах о помощи молили женщины и дети. Они обрекли их на тяжелую смерть, а может это итак было неизбежно. Никто уже не узнает, а совесть будет грызть его до момента, пока он сам не будет развеян пеплом по ветру.
Погоня вымотала Араваля, а нога сильно распухла. Он прижег рану еще ночью, но каждое касание ступни о почву отдавалось пульсирующей болью, пронзающей все его тело. Последнему из горцев оставалось только принять последний бой и ему представилась неплохая возможность. За ослепляющей вспышкой на небе последовал протяжный раскат грома и что-то юркнуло из облаков вниз, спикировав где-то в болото и оставив за собой шлейф из искр на мрачном небе. Араваль воспользовался шумом и приблизился к жнецам так близко, что мог уловить их разговоры, да что там, он практически слышал их сердцебиение.
– Это не обычная гроза. – произнес всевед. Черепа украшали его наплечники, а грубо срезанная волчья шкура болталась на широкой спине напоминанием о кровожадности своего хозяина. При каждом глубоком вдохе вперед выпячивалась его оголенная грудь, покрытая красными письменами. Всеведы рождались не часто, их способность единения с природой особо ценилась на севере. Среди жнецов Тодд Острый риф был живой легендой. Он лично возглавлял победную атаку на Крайлен и со своими людьми бросился вслед за бежавшим горским вождем. Всевед долго дышал ему в спину и наконец подобрался, как никогда, близко.
– Мы должны нагнать его во что бы то ни стало, и он нужен нам живым, по крайней мере пока. Вперед, черти! – прорычал Тодд, сверкнув заточенными желтыми клыками.
Их погоня за горцами длилась уже несколько дней. Жнецы жестоко вырезали стаю Араваля, но вожаку, хоть и искалеченному, каждый раз удавалось ускользнуть. Он был ранен в последней стычке и кровавые следы вели жнецов за ним лучше любого поводыря. Назревала их роковая встреча.
"Чертов всевед, будь он проклят, – думал Араваль, – всевед и пес, остальные не помеха. Убегут, поджав хвосты, либо примут смерть от моей секиры".
Он сжал рукоять двумя руками так крепко, как только мог и вынырнул из кустов. Пес вскочил, он учуял чужака, но было слишком поздно. Секира опустилась на его хребет, рассекла животное надвое и лихо продолжила бой. Казалось, что оружием управляет сам
