style="font-size:15px;"> Ральф развел руками и честно ответил:
– Что я могу сказать? В сущности, это правда. Однако если как следует углубиться в тему, нужно сначала уточнить: что именно вы подразумеваете под словом «магия»? Я вижу, вы не чужды наукам. Магия – это тоже наука. Наука о перераспределении особых энергий и о свойствах естественных стихий.
– Как интересно! Наподобие физики?
– Ну… в некотором смысле да. Только природа стихий и энергий, рассматриваемых физикой и рассматриваемых магией, в корне различна.
– С ума сойти! А не могли бы вы мне сейчас продемонстрировать что-либо из магии? Ну, скажем, левитировать вот это блюдо с куропаткой?
– Это не куропатка, это индоутка, – машинально поправил Ральф, несколько помрачнев.
– Да хоть бы и индоутка. Можете?
– Нет. Не могу, – твердо сказал Зимородок. – Мне очень жаль, но я правда не могу.
– Отчего же? – продолжал настаивать Алекс. – Это так трудно?
– Позвольте ответить в вашем же стиле: пока я окончательно не нанят… никаких демонстраций.
О том, что при всем желании Ральф без кассата не смог бы обратиться к стихиям воздуха и использовать их силу, он тоже умолчал.
Потому что был не просто штархом, а хорошим штархом. Возможно, действительно лучшим в здешних водах.
Александр Селиний, принц Моро,
Лондиниум, зима года 864-го
(полугодом ранее)
– Вот она, Ваше Величество!
Люциус Микела с присущей ему торжественностью водрузил на столик рядом с троном непромокаемый кожаный чехол, в каких обыкновенно транспортируются важные бумаги.
Король повелительно качнул головой; один из секретарей немедленно вскрыл чехол и осторожно вынул древнюю карту. Второй секретарь стоял наготове, с серебряным подносом в руках. Несколькими секундами позднее король уже рассматривал карту.
Она выглядела действительно древней, но не скажешь, чтобы ветхой. Бумага (если это действительно бумага, а не что-либо иное) была заключена в плотный прозрачный материал, предохраняющий ее от превратностей погоды и неосторожного обращения. И рисунок на бумаге был сделан методом древних – удивительно четкий, радующий глаз. Линии тончайшие, цвета насыщенные, глубокие…
С минуту король внимательно изучал карту и читал текст на обороте. Текст был также набран на одном из языков древних, но, к счастью, на том из них, который с малыми изменениями сохранился до нынешних дней. Король знал этот язык – по крайней мере мог на нем читать.
– Теперь я понимаю, Люциус, почему ты докладывал, что дело сделано лишь наполовину.
– Действительно так, Ваше Величество. Это не окончательная карта, это карта, которая указывает местонахождение окончательной карты. Ведь так?
– Похоже на то. Древние любили писать вычурно, но понять их, хвала небесам, все-таки возможно.
Король на некоторое время задумался.
