ему неприятна. Ру же просто бредил идеей попробовать недоступный мед, и каждый раз фантазировал по поводу его вкуса. Он был то соленым, то нестерпимо сладким, то кисловато – терпким в зависимости от рассказа и слушателей. Одно оставалось неизменным – Ру частенько хвастал тем, что лично выпил не меньше литра сладкого (кислого, соленого, горького) меда дяди Глена, а вечером упрашивал Бена раздобыть хотя бы глоток.
Сам же Бен не проявлял к творчеству дяди Глена подобного интереса, отчасти и потому, что от тяжелых паров, витающих в теплом воздухе сарайчика всегда немного кружилась голова.
– Пойдем – ка на улицу, старина Бен, звезда сегодня особенно яркая, посмотрим.
Звезда сияла над крышей дома, словно выплыла из печной трубы. Только это иллюзия. Положение звезды на небе всегда неизменно, только солнце восходит и заходит, скользя по горизонту и закатываясь за него. В свете звезды вились какие-то насекомые. Глен пускал дым в холоднеющий воздух.
– Никогда не кури трубку, старина, но мёда производства дяди Глена можешь попробовать… лет через шесть.
Бен молчаливо пообещал.
– Дядя, а ты помнишь основание? Ты же старше отца.
– Да как сказать… лет на пять. Что, дружище Арчер задал доклад на дом? – хохотнул дядя.
Бен кивнул.
– Забудь. Посмотри лучше на звезду. Когда-нибудь, я сооружу телескоп, и мы посмотрим на нее поближе прямо с крыши моего сарайчика и разглядим каждую точку на ней, каждое пятнышко. Ты знал, что на звездах тоже бывают пятна?
– На звездах? – переспросил Бен.
– Ну, солнце тоже звезда. Так что их две вроде как.
– Угу, – согласился Бен, – ну а основание то ты помнишь? Сколько тебе было тогда?
– Ты становишься любопытным, Бен. Отцу это не понравится.
– Уже не нравится.
– Основание было очень суматошной штукой. Разруха, потери, голод, болезни. Лучше всего этого не знать, а тому, кто знает – забыть. Не даром ведь в школе этого не изучают, – он подмигнул Бену, – но если уж Арчер задал такое на дом, то явно у старика совсем поехала крыша.
Бен хихикнул.
– В общем, через год-полтора все утряслось, и мы зажили хорошо.
«И от тебя никакого толку, дядя», – подумал Бен, а вслух спросил:
– А ты слышал, когда-нибудь о семьях, которые владели землей, но потом потеряли ее?
Но больше дядя Глен не сказал ни слова.
На Фермы опустилась ночь и та странная тишина, которая бывает перед восходом и в первые часы после заката. Солнце исчезло за горизонтом, где-то очень далеко на севере заколыхался темный лес. Ветер принес запах сырости и первого холода с северных земель, оттуда, где в низинах и оврагах уже начал собираться туман, призрачной пеной заполняя лес в который никто не ходит. Здесь на крайней ферме наступление ночи ощущалось
