на войну? – уважительно спросил я его.
Он кивнул, тут же отрицательно качнул головой, смешался и покраснел.
– С вами теперь буду, – глядя на меня в упор, непреклонно заявил он.
– Личный охранник, что ли? А для чего?
– Мадрас, – произнёс Бэнсон и взгляд его стал холодным и колким.
– Носорог, – зябко поёжившись, сказал я. – Не будем вспоминать о страшном. Дай-ка лучше взглянуть.
Он ловко выхватил из держалок и протянул мне пистолет. Вот так уродец! Ствол короткий и очень толстый, под мушкетную пулю. Маленькая рукоять вся скрывается в ладони. Никакого противовеса, никакого прицельного приспособления – оружие явно для ближнего боя. Предельно уменьшенный гладкий курок накрывает тускло поблёскивающий красным медный капсюль.
– Наш оружейник делал? – спросил я, возвращая пистолет. – Как успел так быстро?
– День и ночь делал, – с гордостью ответил Бэнсон, – все прочие заказы отставил. Я рассказал ему, что это для вас.
– Про Мадрас рассказал?
– Первым делом.
– Ну хорошо. Пусть будет.
Мы зашагали по пристани.
– Поесть не мешало бы, – сообщил я. – Ты как?
Он молча кивнул, и мы зашли в ближайшую таверну.
Здесь произошло непредвиденное. Едва мы вошли внутрь, как вдруг сидящий за одним из столов человек в красном вскочил и вытянулся. Мгновение все смотрели на него и на нас, затем в глубине помещения вскочили и замерли ещё двое.
«Мои, с «Дуката», – понял я, с усилием подгоняя зрение со света на полумрак. По таверне прошёл рокот. Что ж, надо что-то делать.
– Томас Локк приветствует своих матросов и всех работников синей пашни! – негромко, но весомо произнёс я.
За столами завскакивали, раздались приветственные восклицания, кое-кто, шатаясь, полез ко мне с бутылкой и кружкой. Бэнсон качнулся вперёд, развёл руки в стороны, и после этого жеста народец прилепился к стене, а я прошёл дальше, туда, где уже видел, для нас проворно освобождали стол. Мы сели вдвоём. Трое в красных рубахах стояли рядом, без приглашения не садились. Появились на столе две чистые кружки, в них налили вина. Не обойдите матросского угощения, мистер Локк, – сказали рядом.
– Слава Богу, будем добры и здоровы, – ответил я, с благодарственным выражением лица поднимая кружку.
Но выпить ещё долго не мог, потому, что сначала мои матросы, а затем и все, кто был в таверне, потянулись стукнуться своими кружками с моей поднятой, а затем – так же уважительно – с кружкой Бэнсона.
– Вы пейте, мистер Локк, – снова произнёс тот же голос, – а покушать ещё не скоро будет.
– Хозяин таверны пришёл, так повар с ним ругается. За стеной, слышите?
– Кто же смеет ругаться с хозяином?
– Кто-кто, а Леонард посмеет. Бродяга, без документов, а повар отменный. Хозяин ухватился за него, заставляет работать лишь
