сертификат на птицу есть?
– Не успел оформить.
– Птиц без сертификата провозить нельзя. Берем птицу на двухнедельный карантин.
– Я ж улетаю в другой город. Девушка, милая, я ж не смогу его забрать.
– Все. Свободны. Проходите! Не задерживайте очередь! – таможенница берет смело попугая и убирает его в ящик внизу таможенной стойки.
– Эх, девушка, девушка! Черт тебя подери! – зло рычит Генрих, отходя от стойки.
– Проходите. Не задерживайте очередь!
А слева от Владимира другая таможенница, постарше своей коллеги, спрашивает второго рабочего:
– Что в этой коробке?
– Ботинки.
– Идите.
Как только из раздвинувшихся стеклянных дверей появляются Володя и Мария с ребенком, их окружают родные Ершова. Таксисты, получив отказ от своих услуг, отходят в сторону, а отец, мать и Юля помогают Володе и Марии с вещами выбраться из толпы и тут уж дают волю своим чувствам: начинают обнимать, целовать и Владимира, и Марию. А Юля сразу забирает у Марии маленького к себе на руки. Конечно, родня Владимира, хотя и старается это скрыть, во все глаза рассматривает жену сына, но опомнившись, торопятся на выход из аэропорта.
– Пошли, ребятки, на выход, – говорит мать Володи, – Там нас ждет машина. По дороге и дома поговорим. Юля, поосторожнее с деточкой, держи его крепче, не урони.
В это же время к встречающим выходят из таможни и оба рабочих. К одному из них бросается на шею жена.
– Генрих, дорогой, с возвращением! Я так тебя ждала, так по тебе скучала!
– Да ну тебя! У меня тут попугая отобрали, да еще ты здесь! Вон, Пашка! У него не отобрали, а стояли ведь рядом!
Жена Генриха обиженно отстраняется от мужа, не ожидая от него такой неприветливой встречи.
– Генрих! – стыдит приятеля Павел, – Нельзя же так! Лиза тебя встречать прилетела. Два года тебя не видела, а ты так ее грубо…
Генрих нехотя обнимает за плечи супругу, целует ее в щеку и горестно катит свою тележку к выходу. Жена Генриха, вытерев рукавом слезы, снова приникает к мужу. А Павел, развязав и приоткрыв коробку из-под ботинок, с радостью убеждается, что его попка жив и здоров.
Семья Ершовых в сборе за круглым, гостиным столом. Все в хорошем, приподнятом настроении отмечают возвращение сына.
– Мне положен отпуск за два года. Два месяца. Конечно, нам сейчас здесь, в трехкомнатной квартире, тесновато будет.
– В тесноте, да не в обиде. Ничего. Приспособимся, – утешает мама Владимира молодых.
– А я думаю, скоро замуж выйти, – вдруг заявляет безапелляционно Юлька, – и перееду тогда жить к мужу. А пока, Вовка, я на этом твоем диванчике в гостиной посплю. Как ты раньше, до отъезда.
– Обязательно. В твои-то годы…. Уж нам замуж невтерпеж.
– До революции и пораньше дочерей замуж выдавали. Я читала.
– Так-то
