услужливый доктор. – Я снаю, што телать!
– Что же?
Доктор придвинул свирепую физиономию к лицу Питера и произнес, со знающим видом постукивая указательным пальцем правой руки по правой ноздре:
– Я перу юную тефису на свое попещение!
– Вы?
– Ф моем слющае все корасто проще. У меня есть экономка.
– Ах да! Миссис Уэйтли.
– Она, в сущности, топрая шенщина, – сказал доктор. – Только нуштается ф рукофотстфе.
– Чушь! – вырвалось у Питера.
– Пощему фи так скасали? – встрепенулся доктор.
– Чтобы вы пестовали такую упрямицу? Это невозможно!
– Я путу топр, но тферт!
– Вы ее не знаете.
– А фи-то тафно ли уснали ее?
– Так или иначе, я не страдаю чрезмерной сентиментальностью, которая может испортить ребенка.
– Тефощки не то што мальщики, – не унимался доктор. – К ним нушен иной потхот.
– Так ведь и я не зверь, – огрызнулся Питер. – Ну хорошо, а если она окажется негодницей? Что вы о ней знаете?
– Я котоф рискнуть, – кивнул великодушный доктор.
– Нет, это несправедливо! – не унимался благородный Питер.
– Оптумайте мое претлошение, – сказал доктор. – Какой же это том, кте не ресфятся дети?! Мы, анклищане, опошаем том. Фи иной. Фи песщустфенный.
– Не могу избавиться от ощущения, что в некотором роде несу ответственность за нее, – признался Питер. – Девочка явилась ко мне. Выходит, что на меня, так сказать, возложена эта миссия.
– Ну если фи так сщитаете, Питер… – со вздохом произнес доктор.
– Всякие сантименты – это не по моей части, – продолжал Питер. – Но долг… долг – это дело совсем другое.
И с величием древнего римлянина Питер поблагодарил доктора и распрощался с ним. Затем призвал Томми.
– Томми, доктор весьма одобрительно высказался о твоем здоровье, – сказал он, не поднимая глаз от рукописи. – Так что прекрати дуться. Можешь оставаться.
– Говорила же вам! Не стоило зря деньги тратить.
– Но придется подыскать тебе другое имя.
– С чего это?
– Экономка должна быть существом женского пола.
– Терпеть не могу девчонок.
– Вообще-то я и сам о них не очень высокого мнения, Томми. Но что поделаешь! Для начала купим тебе стóящее платье.
– Ненавижу юбки. В них неудобно.
– Томми! – строго сказал Питер. – Не упрямься!
– Говорить правду не значит упрямиться! – упрямилась Томми. – В них тесно. Попробуйте сами надеть!
Платье было быстро подобрано, а затем подогнано по фигуре. Однако с именем оказалось несколько сложнее. Миловидная, веселая дама с хорошо известным ныне, весьма уважаемым и благозвучным именем является теперь почетной гостьей многих литературных салонов. Но в узком
