Большую золотую медаль. Однако по возвращении на родину картину упрятали в запасник.
Черная метка
Еще раз! Никаких оснований придираться, что изображенный на картине Ильич «изуродован формалистическими выкрутасами», не было. Средней упитанности фигура, знаменитая лобастая голова с лысиной, цепкий взгляд немного азиатских глаз-буравчиков – все это присутствовало. И весьма достоверно воссоздавало облик реального, совершенно не склонного к сантиментам политика, что, увы, было страшно далеко от образа того «доброго дедушки Ленина», который уже вовсю официально утверждался в советской иконографии. Вот этим несоответствием как раз все и объяснялось. Ибо во главе со Сталиным на смену «буревестникам революции» к командным высотам прорывались ее «обозники». А фокус с портретом стал одной из первых ими посланных творческой интеллигенции «черных меток». Этим художникам давали понять, что дальше они будут не служить, а прислуживать. И не революции, а власти, прославляя ее наиболее понятным советским вождям и начальникам языком – языком так называемого социалистического реализма.
«Бывшие» становятся тихими
Среди обитателей перцовских мансард – «последних могикан» первого русского авангарда ближе всего к такому искусству подошел Соколов-Скаля. Остальным пришлось устраиваться как придется. Удачнее других решили эту проблему Альтман с Фальком. Оба в 1927 году убыли в служебные загранкомандировки. И, самовольно растянув их примерно на десятилетие, соответственно осели – первый в Берлине, а второй в Париже. Куприну с Рождественским повезло меньше.
Им пришлось приноравливаться. А после 1929-го, победительно названного Сталиным «годом Великого перелома», и вовсе стать, по меткому определению супруги Фалька, «тихими валетами».
П.П. Соколов-Скаля. Автопортрет
То есть перейти на некую двойную творческую жизнь, где нечто «соцреалистическое», «индустриальное», предназначенное для официального предъявления на выставках уживалось с возможностью реализовать собственное представление о прекрасном. Тем более что наиболее близкий «тихим валетам» камерный жанр пейзажа, портрета или натюрморта такую возможность предоставлял.
Не тот «пятый»
Между тем уже в конце 1920-х годов всю местную среду обитания на Соймоновском поджидали самые сокрушительные перемены. С момента возведения дома Перцова, то есть с 1907 года, в здешний архитектурный ландшафт, где доминировал величавый белокаменный собор храма Христа Спасителя, ничего не вмешивалось. Первую советскую постройку в проезде принялись возводить лишь в конце 1920-х годов. Это был ныне сильно переделанный – особенно внутри – дом номер 5, выходящий торцом в 3-й Обыденский переулок. Здание, построенное в ставшем модном тогда конструктивистском стиле по заказу Белорусско-Балтийского общества для работников железнодорожного ведомства, а также сотрудников газеты «Гудок», несомненно, принадлежало к памятникам
