И конечно же очередное «завинчивание гаек» в искусстве, где после инспирированной Сталиным борьбы с космополитизмом ту же живопись все больше превращали в «сферу обслуживания» власти и создания культа вождя. Словом, как потом вспоминал один эстрадный персонаж Аркадия Райкина, «время было мерзопакостным, а эпоха – жутчайшей». Перцовская мансарда – единственный в этом московском уголке «огонек» относительно неподконтрольного творчества – еле мерцал. «Тишайшие валеты» держались еще тише. Работы Фалька вообще замалчивали. А если и вспоминали, то только для того, чтобы лишний раз «попинать» автора за «грехи молодости» времен «Бубнового валета» и «вызывающее упрямство в отходе от правды жизни в сторону формализма».
«Дышите глубже – вы хлорированы!»
Чуть посвободнее страна вздохнула только после смерти Сталина в 1953 году. Некоторое облегчение пришло с осуждением культа его личности и наступлением недолгой политической оттепели. Творцом ее в значительной степени стал новый лидер страны Никита Хрущев. Но с ним же у обитателей Соймоновского возникла новая головная боль. От сталинского проекта Дворца Советов он, правда, Москву в конце концов освободил. Зато со свойственным всем советским руководителям волюнтаризмом непродуманно утвердил сооружение на том же месте самого тогда крупного в Европе открытого бассейна (1957). Подогретая в нем до плюс двадцати градусов вода была соответствующим образом хлорирована.
Бассейн «Москва», ныне несуществующий
В результате каждую зиму и вплоть до закрытия бассейна в начале 1990-х сильные испарения с поверхности этой новой, более обширной «малахитовой лужи» несли в себе реальную угрозу не только располагающемуся по соседству терему, но даже мировым шедеврам из находящегося гораздо дальше Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
Хрущевский «сельхоз» в живописи
В плане изобразительных искусств Никита Сергеевич тоже исторически отметился. Правда, не без подставы со стороны тогдашних генералов от живописи из Академии художеств СССР. На легендарной юбилейной выставке московского отделения Союза художников в 1962 году они «грамотно» подготовили и умело вывели уже впавшего в порок державного всезнайства Хрущева на небольшую экспозицию только-только начинавших поднимать голову художников-модернистов. А в качестве запала вывесили в ней старую, еще 1916 года, авангардистскую картину Фалька «Обнаженная». И не промазали. Поскольку всякую иную живопись, кроме соцреалистической, не шибко продвинутый в культуре, идеологически зашореный Хрущев воспринимал точно так же, как сталинский сельхозакадемик Лысенко генетику.
То есть как «буржуазную девку империализма».
Голая и бессмертная
«Ну, где тут голая Валька?» – с таким, по легенде, криком Хрущев ворвался на экспозицию. После чего реально устроил показательную, растиражированную прессой на всю страну трепку. В
