бледным серебристым серпом встающей на востоке. Садящееся солнце заливало округу своим дивным сиянием, превращая все в расплавленное золото.
Казалось, будто Крысна тронула представшая ему восхитительная картина. Некоторое время он стоял неподвижно, затем встрепенулся и с криком: «Не робей, Крысн!» – прыгнул в реку. Переплыв ее, он выбрался на противоположный берег и с немыслимой быстротой пробежал через парк в дом, мигом одолел вестибюль, галерею, лестницу и оказался в герцогской библиотеке. Здесь никого не было, а на столе стояла чашка с водой. Крысн всыпал в нее что-то, от чего цвет воды не изменился, потом спрыгнул на пол и, подбежав к лежащей на ковре книге, спрятался за ней.
Тут в галерее послышался звук шагов. Дверь отворилась. Вошел высокий человек с видом и осанкой полководца, а следом второй – тоже высокий, но притом чрезвычайно дородный. Первый был герцог Веллингтон, второй – сэр Александр Хьюм. Герцог взял с полки книгу, сел, после чего между ним и доктором произошел следующий разговор:
Веллингтон:
– Хьюм, что вы думаете об «Истории Наполеона» Вальтера Скотта?
Хьюм:
– Желает ли ваша светлость, чтобы я принял в рассуждение, что сочинитель – штафирка?
Веллингтон:
– Да.
Хьюм:
– Что ж, я считаю, что для штафирки он пишет исключительно хорошо.
Веллингтон:
– Так вы полагаете, в этой книге есть что-то дельное?
Хьюм:
– В ней много дельного, милорд.
Веллингтон:
– Это очень высокая оценка.
Хьюм:
– Вы считаете, что я чрезмерно ее хвалю?
Веллингтон:
– О нет.
Хьюм:
– Мне бы не хотелось излишне хвалить штафирку.
Следующие полчаса прошли в молчании, однако герцог так и не притронулся к воде. Крысн начал терять терпение и уже опасался за успех своего предприятия. Наконец герцог взял чашку и выпил ее до дна. Крысн еле сдержался, чтобы не завопить от радости. В эту самую минуту Хьюм произнес:
– Я всегда придерживался убеждения, что пить холодную воду неполезно.
Несколько минут спустя он воскликнул:
– Милорд, вам дурно? Как вы побледнели! Я в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так сильно бледнел!
Тут Крысн закричал:
– Он теперь всегда будет такой бледный!
Герцог устремил на него суровый взгляд, и Крысн, трепеща, забился обратно в угол.
– Милорд, вы умираете? Звоните в колокольчик, маленькие королевы!
Черты его светлости исказила мучительная судорога, книга выпала из рук, и он бессильно осел в кресле. В то же мгновение раздался громкий крик и шум ветра. Перед нами вырос облачный великан. Он коснулся герцога, и к тому сразу вернулась жизнь. Герцог встал и твердым голосом спросил великана, как его имя. Великан громогласно ответил: «Тайна!» – и растаял в воздухе.
