правую руку вдоль ледника.
Песнь ветра в ледяных расселинах внезапно стихла, но лунные лучи по-прежнему играли на зазубренных вершинах; подобно сверкающим змеям, они перемещались по похожему на стекло льду, а затем медленно текли широким блестящим потоком вниз по дороге, сделанной из хрусталя. Горный поток прекратил свой рев, и тихо струился по своему каменистому ложу.
Ночь, повисшая над горой, казалась всего лишь приятными сумерками; в мягком, ароматном воздухе время от времени звенел колокольчик на пастбище, где отдыхал скот. Все было спокойно. Ничто не двигалось; лишь летний ветерок и золотой свет звезд осмелились приблизиться, чтобы поцеловать заплаканную щеку девушки, прикорнувшей в сладком забытьи к плечу старого короля.
Наступило утро, щеки Вренели побледнели, когда она вспомнила о предстоящем расставании с тем, кого когда-то называла «мой Тони». Но она была полна решимости исполнить свой долг до конца, поэтому погнала стада на пастбище, вдоль которого проходила дорога, чтобы находиться рядом с животными и присматривать за ними, ожидая Тони и его невесту.
Солнце поднималось все выше и выше, минуты мучительного ожидания казались бедной девушке часами. Внезапно она услышала голоса и громкий смех, и вскоре из-за скалы показались две фигуры. Впервые с того утра, когда она пригнала сюда стада, Тони оказался лицом к лицу с бедной сиротой, чье счастье разрушил; он вздрогнул, увидев ее прекрасное, но смертельно бледное лицо. На мгновение он вспомнил свою клятву. Тогда богатая невеста, стоявшая рядом с ним, насмешливо воскликнула: «Полагаю, это и есть та самая служанка, про которую твой отец говорил, будто она возмечтала стать женой богатого фермера? Как только такая фантазия могла прийти в голову нищенке?»
Презрительные слова глубоко проникли в израненное сердце Вренели.
– Я никогда бы сама об этом не подумала, – печально ответила она. – Но этого хотел Тони, потому что он любил меня, и моя бедность не казалась ему препятствием.
– Как! – надменно произнесла невеста. – Тони, это совсем не то, что ты сказал мне вчера вечером. Разве ты не говорил мне, что никогда не думал о ней и всегда мечтал жениться только на мне? Скажи этой девушке, что она лжет, или, если ты этого не сделаешь, ты волен выбрать эту нищенку себе в жены. У меня и без тебя достаточно женихов!
Тони покраснел от стыда и досады, но поспешил выместить свой гнев не на надменной невесте, а на бедной невинной Вренели.
– Ты врешь, нищенка! – воскликнул он. – Я никогда не давал тебе никаких обещаний и никогда не любил тебя!
– Тони, – мягко ответила Вренели, – не навлекай на свою голову несчастий, отягощая себя ненужной ложью. Ты забыл свою клятву под одиноким крестом на перевале? Я не сержусь на тебя за то, что ты покинул меня. Может быть, так заставили тебя поступить твои родители, но я не могла не прийти проститься с тобой и не пожелать вам счастья и благополучия.
– Оставь свое прощание и пожелание при
