увидеть этим полям.
Он вдохнул воздух родины. Он ощущал аромат сосновых лесов Шварцвальда, волны Неккара мерцали под ним и вот, в серебристом сиянии полной луны, он увидел Штауфенбург, колыбель императорской семьи.
Барбаросса поднял руку, благословляя его зубчатые стены и башни, но продолжил свой путь на север.
В ночной темноте под ним зашумели леса Шпессарта, ни один лунный луч не мог пробиться сквозь их пышные кроны. А потом блеснули воды Кинцига, показались стены Геласхаузена, а на вершине холма – любимый замок императора, с высоким эркерным окном и окном комнаты Гелы напротив.
Барбаросса склонился к холке своего коня и окинул взглядом места, где был счастлив юношей.
Вскоре он оказался над дорогой, а затем и над знакомым лесом и раскидистым «императорским дубом». Голова старика все еще была склонена, словно его взгляд мог пронзать переплетенные кроны деревьев. До его слуха донесся чистый звон колокола. Внизу, в монастыре, возносили полночную молитву, и эти звуки, когда-то едва не разбившие ему сердце, сейчас действовали словно заклинание, способное вернуть любимый образ. Грудь его вздымалась, как в былые времена, одновременно от радости и горя; «Гела, моя Гела!» – сорвалось с его губ и достигло монастыря, в подземелье которого упокоилась его любимая.
Но кони продолжали свой неспешный путь по золотой равнине Тюрингии к горе Кифхойзер, где Фридрих Барбаросса должен был сегодня вечером держать совет со своими верными рыцарями, о народе Германии и его будущем.
Замок, в былые дни так часто открывавший ему и его двору свои гостеприимные ворота, в чьих залах устраивались многочисленные веселые пиршества, о чьем богатстве и великолепии рассказывают нам старинные хроники, – этот замок по-прежнему оставался грозной неприступной крепостью, но Барбаросса не стал стучать в его ворота.
Лошади тихо опустились на землю и остановились у потайного входа на склоне горы.
Император ударил мечом по камню, и громкое эхо разнеслось по проходу. Отворилась каменная дверь, и Барбаросса со своими верными рыцарями вошел в просторный зал горы Кифхойзер. Еще не успела закрыться скала позади них, когда послышались тихие шаги, распахнулись волшебные врата, и вошла прелестная Гела, облаченная в свадебный наряд, в каком ее положили в гроб.
Рука смерти коснулась ее сердца, но не погасила любви. Когда крик Фридриха достиг ее слуха, она открыла глаза, словно пробудившись от глубокого сна, и покинула склеп, чтобы отыскать своего возлюбленного. И теперь стояла перед ним, красивая и грациозная.
Юношеская мечта Барбароссы осуществилась. Гела, его первая любовь, была рядом с ним, чтобы заботиться о нем так, как не могла бы делать это в земной жизни. Именно она, оставшаяся верной ему, отныне правила волшебным королевством Кифхойзера и заботилась о любимом и его рыцарях. Только она знала, как тоскует сердце Барбароссы при воспоминаниях о славном прошлом.
