заходите.
Я отступаю, освобождая им дорогу. Мэтти входит первой, держа сестру за руку, а Сисси следует за ней. Мэтти осматривается по сторонам, но Сисси глядит только на спину своей сестры.
– Хотите чаю или кофе? Боюсь, здесь очень неуютно. Мебели тут совсем немного. Предполагалось, что я привезу собственную, но сейчас она на складе, а возможности организовать доставку у меня не было. – Это маленькая ложь, но она объясняет мои несколько странные обстоятельства. – Снимайте мокрые вещи и пойдемте на кухню.
Сняв пальто и галоши, они готовы следовать за мной. Я веду их по коридору в западную часть дома, где находится кухня. На месте я говорю:
– Прошу прощения, я на минутку отлучусь. Я скоро вернусь.
Я мчусь в гостиную, быстро собираю вещи Хедер, прячу их за диван и возвращаюсь в кухню. Женщины, похоже, не двигались, стояли и ждали меня. Сейчас, когда они без пальто, я вижу, что на них одинаковые грубые шерстяные юбки и джемперы.
– Да, не везет вам с электричеством, – говорю я, входя в кухню. – К счастью, у меня оно по-прежнему есть. Заварить чай?
– Это было бы замечательно, – говорит Мэтти.
Я наполняю чайник водой из-под крана.
– А вы, Сисси? Чай или кофе?
– Чай, пожалуйста, – отвечает Сисси, не встречаясь со мной взглядом. Я замечаю, что она все еще держится за руку сестры. Голос у Сисси мягче, чем у Мэтти, но с тем же странным акцентом, который я не могу определить. Внезапно мне становится их жаль, эту пару пожилых сестер, живущих вдвоем в уединенном коттедже.
– Что ж, выпейте чаю и согрейтесь. – Я надеюсь, что они понимают предполагаемое продолжение: а потом ступайте домой. Я беспокоюсь о Хедер, она одна-одинешенька в спальне. Я не могу надолго ее оставить.
– Как вы устроились? – спрашивает Мэтти, с интересом осматриваясь по сторонам. Сисси смотрит в пол, будто парализованная стеснительностью.
– Очень хорошо, благодарю вас. Ну, то есть… это большой дом для одного человека, но понемногу я к нему привыкаю. Я использую только немногие комнаты. Я даже не была еще наверху. – Чайник на плите нагревается быстро.
– Вы смотрительница, – констатирует Мэтти.
– Ну, они называют меня хранительницей, – беспечно говорю я. Не знаю почему, но я все-таки против того, чтобы быть смотрительницей.
– Это одно и то же.
Конечно, она права, так что я говорю «да, верно», опускаю чайные пакетики в кружки и спрашиваю, нужны ли им молоко и сахар. Когда три кружки чая готовы – две из них с сахаром, я ставлю их на поднос и веду старых дам в гостиную.
– Чувствуйте себя как дома, – говорю я, протягивая им кружки. Я думаю, как там Хедер. Я очень не люблю оставлять ее одну, но в данный момент других вариантов не существует. Возможно, если бы я сразу сказала этим женщинам, что со мною здесь моя дочь, это не имело бы значения. Похоже, они не слишком интересуются внешним миром. Однако я заявила, что сейчас я одна, и в любом случае не нужно, чтобы кто-то видел Хедер. Я сажусь, чувствуя неуверенность
