такая погода заставляет нервничать понапрасну? – шепчу я, прижимая Хедер к себе. Медовый запах ее волос для меня как транквилизатор, он успокаивает, умиротворяет. Я ощущаю ее нежное дыхание, пока она накручивает свой светлый локон на пальцы. Я остро ощущаю ее присутствие, я чувствую, что оно меня исцеляет. Это единственная вещь, способная на это.
– К счастью, мы здесь в тепле и безопасности, – шепчу я.
– Буре до нас не добраться, – шепчет она в ответ. Под мышкой она держит Спаркни. Черные пуговичные глаза смотрят на меня, шерстяная улыбка выгибается кверху.
– Да. У нас все хорошо. Только мы. Ты и я.
Теперь время пришло. Сейчас она спросит о Рори. У меня сосет под ложечкой от нервного предчувствия. Сейчас самый подходящий момент.
Следует пауза, наполненная ударами дождя по стеклу и посвистом ветра в дымоходе.
Потом она говорит:
– Мы здесь не одни. Тут еще есть Мадам.
У меня снова сосет под ложечкой, на этот раз сильнее.
– Мадам?
В нашем старом доме у Хедер была вымышленная подруга. Однако о Мадам не было слышно с тех пор, как мы уехали, и я предполагала, что ее исчезновение было связано с отъездом.
Хедер кивает:
– Да, Мадам здесь.
– В этом доме? Сейчас? – Не знаю почему, но это вызывает у меня ужас. Я не хочу, чтобы здесь была Мадам. Здесь должны быть только мы вдвоем.
Хедер снова кивает и улыбается такой славной улыбкой, что мне становится жутко от ее красоты и невинности.
– О да. Я думала, Мадам исчезла, но все в порядке. – Затем она прижимается ко мне и удовлетворенно говорит: – Мадам жива.
Глава седьмая
На следующий день буря не успокаивается, как я ожидала. Я смотрю метеорологические сайты и вижу, что дождь будет идти еще долго.
– Боюсь, впереди еще один день взаперти, – говорю я Хедер, насыпая в ее миску хлопья. Она смотрит на них с подозрением. Затем я добавляю размороженное недавно молоко, взятое из подвального морозильника. – Да ладно, мы сделаем его как можно более веселым. Может, пойдем наверх и посмотрим, что там делается.
Кажется, энтузиазма у нее это не вызывает. Она вздыхает:
– А можно мне посмотреть планшет?
– Только не весь день! У тебя глаза станут квадратными.
– Я немножко!
Она смотрит на меня детским непосредственным взором. Будет пялиться в эту штуку весь день, если я позволю.
– Как насчет часа утром или часа после полудня? Можешь выбрать когда.
– Сейчас!
Я смеюсь:
– А ты никогда не слышала об отложенном удовольствии? Съешь свои хлопья целиком, и можешь смотреть прямо сейчас.
Я ставлю перед ней миску, и она охотно берется за ложку. Дождь с грохотом ударяет в окна, что заставляет меня резко
