чем деревьям повезло больше, чем людям. В каждый отдельный момент времени живым является только один процент взрослого дерева. По большей части я состою из клеток древесины, которые, строго говоря, уже умерли. Поэтому во многом я сильнее вас.
Ну так вот. Я многое повидал. И кто знает? Возможно, мне еще многое суждено увидеть. Я могу дожить до трехсот лет, даже до пятисот. Красные дубы – долгожители, особенно по сравнению с более нежными деревьями: черной ивой, хурмой, яблоней и багряником.
И все же через несколько дней после того, как Самар со слезами на глазах доверила мне свое заветное желание, случилось то, что заставило меня задуматься: а не перевидал ли я слишком многое?
11
Стояло раннее утро, и я ждал, когда потеплеет. Неподалеку, возле стоп-знака, топтался долговязый паренек.
Он смотрел себе под ноги и горбился, как ковыль на ветру. В его правой руке что-то блестело. Наверное, какой-то инструмент или шариковая ручка.
Паренек слегка улыбался, будто своей собственной шутке, шутке, которая, возможно, была понятна ему одному.
Мимо меня все время проходят разные люди – погрузившиеся в свои мысли, разговаривающие сами с собой, широко улыбающиеся, хмурящиеся… Ничего необычного в поведении мальчика не было.
Я беседовал с Бонго, которая только что напомнила мне, что я стал старше. На одно кольцо. У меня их теперь двести шестнадцать.
– Как странно! – ответил я. – Еще один день растения! А я все еще чувствую себя саженцем!
– Больше ста пятидесяти тебе не дашь, – улыбнулась Бонго. – Ты самое привлекательное дерево в нашем квартале!
– Что-то я совсем… – я сделал театральную паузу, – обветшал.
Бонго, которая сидела на самой нижней ветви, вздохнула. Вороний вздох ни с чем не перепутаешь: он похож на стон крошечного ворчливого старичка.
– Древесный юмор, – объяснил я на случай, если Бонго не оценила шутку, хотя она, конечно, все поняла. От Бонго ничего не ускользает. – Ну, ветвей-то у меня поприбавилось. Я все еще расту.
– Красный, ты серьезно? – Бонго потянулась, любуясь своими иссиня-черными лоснящимися крыльями. – Ничего посмешнее не придумал?
– Может быть, моя шутка понравилась бы тебе больше, если бы ты не так стеснялась своего роста, – поддразнил я приятельницу. Я раз в сорок выше Бонго.
– Нам, врановым, плевать на размеры с высокого дерева, – парировала Бонго. – Смекалка. Хитрость. Коварство. Проворность. Вот что у нас в цене!
Врановые – это мудреное название черных и серых ворон, грачей, сорок и соек. Бонго утверждает, что слишком элегантна для простолюдинки-вороны.
Мои ветви щекотал легкий ветерок. Возле начальной школы в конце улицы все еще цеплялся за жизнь понурый серый снеговик. Но проказница весна уже дразнила нас обещанием теплых деньков.
– На самом деле неважно, какого ты размера, Бонго, – сказал я. – Мы растем так, как должны расти, как это издревле было заложено в нашей природе.
– Красный! Солнце
