на подворьях. И поля женщины на коровах пахали, не то, что лошадей – волов не было!
– А при чем здесь это? – спросил шофёр.
– А при том, что бедствовали тогда все. И мы, и колхозы, и страна.
– Ну это понятно – война. Мы, на фронте, тоже не прохлаждались.
– Вот, вот, а как появилась возможность, так и стали на ноги подниматься все вместе. Сначала колхозу двух коней трофейных, раненых оставили, потом тракторы на наши поля МТС стал присылать. И машины сейчас уже не только в МТСе есть, а и в колхозах тоже. Наша машина, правда, только на дровах ездит, а вон в «Шевченково» лендлизовский «Шавролет» на горючем работает, и шевченковская, кстати, даже больше вашей машины!
– Так причем здесь ваши машины колхозные и запах этот?
– Вот я и говорю, моя бабуся понимает, что причем, а Вы, выходит, никак не сообразите.
– Она же старше, поэтому и мудрее, наверно, – примирительно заявил шофёр.
– Да при том это, что мы сейчас в СССРе, особенно после войны, стали как одна семья. Всё разрушенное вместе поднимаем, всем народом. Мы вот пахнем свиньями, чтобы рабочим на заводах было мясо к обеду, и чтобы они нам патефон вот этот сделали, котлы паровые для кормокухни. Сеялки-веялки всякие делают. Даже машину, на которой вы приехали, они сделали, чтобы ваш МТС помогал нашему колхозу корма для свиней выращивать.
– Слушай, ну ты и подвела базу! Не придерёшься. Прямо как Левитан! – при этих словах он привстал, протянул Тоньке руку и добавил, – дай пять! Уважаю!
Тонька смутилась, неловко протянула дяде руку, а он вдруг нагнулся и поцеловал её чуть выше ладони. Девушка покраснела и, запинаясь, тихо сказала:
– Ну что Вы… всё… шутите. Я с Вами серьёзно… а Вы насмехаетесь.
– Какие уж тут шутки? – удивился шофёр. – Я и впрямь уважаю такую отповедь. В какой-то мере, ты со своею бабушкой мне нос утерли. Так что можешь и ей привет от меня передать.
Тут парень поставил пластинку с вальсом. Некоторые пошли танцевать, другие обсуждали Тонькин разговор с шофёром. Стажёр в форменной фуражке опять пригласил Лидку, и они танцевали вальс, кружась то в одну сторону, то в обратную. При этом толкали других. Лидка смеялась, а стажёр смущённо извинялся.
Когда фуражир объявил, что перерыв закончился, и люди стали расходиться, Тонька стояла рядом со мною и разговаривала с рыжим стажёром. Он ей увлечённо объяснял, чем их машина лучше «Шавролета» колхозного:
– Понимаешь, у нас машина грузовая, на ней можно всё возить, хоть насыпом, хоть в мешках. Ничего не рассыплется и не выпадет. А в «Шевченково» хоть и большая, но пассажирская. Там ведь кузов решётчатый, и скамейки вдоль бортов откидываются для людей. Поэтому в неё рассыпного не нагрузишь. А вот в нашей даже тех же людей можно больше перевозить, только стоя конечно!
К ним подошел шофёр и строго сказал стажёру:
– Всё, бал окончен! На выход!
Потом придержал за локоть Тоньку и подобревшим голосом добавил:
