тебя прошу поскорее заняться приготовлениями. Передай всем остальным слугам: всё должно сверкать и блистать. Одним словом, чтобы к вечеру всё было идеально!
Ему ничего не оставалось, как последовать приказанию.
После обеда дом стал заполняться людьми. Слуги сбивались с ног, а Рэйтан, слыша внизу гул голосов, недовольно поморщился: дади в своём амплуа! Грядущий вечер собиралась устроить с размахом, чтобы обязательно поразить всех. Как ни пытался он отговорить её от очередного праздника в честь уже случившейся свадьбы ничего не вышло. Дади упёрлась намертво. Встала в позу оскорблённой в самых лучших чувствах поборницы традиций и назидательно его воспитывала.
«Это наши обычаи, Рэйтан!» – поучала она. «Точно такие же, которые стремился соблюсти ты, чтобы жениться на Киаре. И ты не можешь игнорировать эти».
Как на его счёт, то в словах дади одно с другим не вязалось, однако Рэйтан счёл за лучшее отступить. Чёрт с ним, с ещё одним вечером! Лично он с Киарой прекрасно обошлись бы и без него, но дади, похоже, нужно было непременно заставить всех о себе говорить. Он же уже женился, получил свою ненаглядную малявку, и это сделало его благодушным. Если для признания его брака большинству из общества Чандигарха требуется собраться у него в особняке, чтобы посмотреть на них с Киарой, то пусть так и будет – он не против, хотя и не видел в подобном действии логического смысла. Брак заключён пандитом, после семи кругов у священного огня и любой смеющий усомниться в законности его отношений мгновенно приравнивался к врагу… Сухо кивнув дади, Рэйтан молчаливо согласился, не став вступать в пререкания и удалился. Тем более напоминание о жене невольно сослужило дади хорошую службу: Рэйтан вспомнил, что соскучился, так как не видел любимую с утра, отъехав по делам в офис, и теперь собирался исправить это, вместо того чтобы бессмысленно препираться с дади. Они покажутся на этом вечере с Киарой и уйдут, как тогда из ресторана. Волна тёплых воспоминаний хлынула в кровь.
Между прочим, после свадьбы он был неприлично, бессовестно, просто заоблачно счастлив! И, судя по сиянию золотистых глаз его малявки – она тоже. Каждый раз, просыпаясь, и ощущая тепло её тела рядом с собой, он млел. Любовался красотой девушки, дарил неспешные ласки, будил по-мужски, а потом радовался их единению. Их любимой утренней игрой было искушение. Какое-то время они оба дразнили друг друга, доводя до точки кипения, но заканчивались подобные ласки, не смотря на их вариации всегда одинаково: Рэйтан натягивал на их фигуры одеяло, превращая день в ночь, и плавные поддразнивания начинали полыхать пожаром… Как же он любил срывающиеся с губ Киары сладкие стоны, подрагивающие ресницы, приподнимающиеся уголки губ в нежной улыбке в конце. В каждой чёрточке лица милой цвело счастье и, коварно ухмыляясь, Рэйтан нацеловывал припухшие губы, не торопясь на работу. Когда-то он напророчил: теперь он туда опаздывал!
Ещё его очень радовало, что поиски нового дома продвигаются быстро. Хотя друг Раджив практически подарил им свой
