обстоятельств (скорее всего, национального менталитета) не был востребован местным населением, оседал в захолустных магазинчиках, куда мы периодически совершали семейные рейды.
В ателье мама долго не задержалась, бо́льшую часть своей активной трудовой жизни она отдала гостинице «Алма-Ата», в должности старшего администратора.
А в 1982 году в Алма-Ате построили огромный банный комплекс «Арасан», маму пригласили главным кассиром по люксам. «Арасан» впечатлял объёмами и фундаментальностью, шикарными мраморными интерьерами, множеством различных бань, водолечебницей, рестораном и своим специализированным бутиком; я ходил по комплексу, будто по музею, разинув рот и боясь чего-либо коснуться, особенно величественных вазонов с меня ростом, не дай бог, разобью. Место оказалось лакомым, мама зарабатывала хорошие деньги и обрастала нужными связями, что помогало ей содержать нас с братом, а впоследствии заняться своим бизнесом.
С уходом отца к «старухе» мама осела: похудела, стала нервной, раздражительной, говорила с надрывом, на повышенных тонах. Отец исправно платил алименты, но мать всё равно злилась на него, была всегда недовольна, часто просила на нас денег. Отношения между родителями натянулись, что и понятно, в семье мама была хозяйкой, аккумулируя в себе и власть, и деньги, держала батю в рукавицах, ограничивая его и в пристрастии к бутылке.
Но беда не приходит одна, и, разведясь с отцом, мама купила дачу. Если вам грезится милый домик, утопающий в зелени у реки, вы глубоко ошибаетесь. Чтобы в полной мере ощутить всю боль и всё горе одиночества, ответственности, безденежья, физического и морального истощения, мать купила дачу в горах. Но и это ещё не всё, это лишь одна из ступеней мазохизма советской женщины. До дачи нужно было доехать, и каждые выходные мы проделывали следующий путь: из Алма-Аты два часа тряслись на рейсовом автобусе до села Каменка, дальше полтора километра пешком до горного «бусика», причём «бусик» был крайне непунктуален, спесив и взбалмошен, довозил нас, неимоверно тряся, только до дачного посёлка, затем, ворча, возвращался, а мы ещё проходили две горы, и вот на третьей высилась наша дача. Но и это не всё. Земли на даче не было, что логично, дача же в горах, и маме пришлось осваивать одно из древнейших ремёсел – террасное земледелие. В непробиваемой каменистой породе мы копали трёхметровые гряды, сооружали стенки от размыва, клали грунтовку, засыпа́ли землёй, короче, отдыхали – выходные же. Когда поспевал урожай, весь обратный путь мы ехали, а по большей части шли гружёные. Мама уставала смертно, доползала до квартиры и падала.
Замуж мама так и не вышла, хотя до последнего сохраняла женскую привлекательность. Во времена торговли на рынке встречалась с казахом Береном, высоким и статным, он ей помогал с товаром, закупкой, продажей, давая дельные советы по ассортименту и ценам, дальше пути их разошлись.
Мама называла меня Вася, Василёк.
Кольца
Постепенно съезжая к обочине, возле нас остановились
