давал временный талон. Водитель ездил с этим талоном какое-то время, пока не уплачивал штраф и не забирал свои права обратно.
Что мы с Хакимом делали по учению отца Николая – мы копировали эти талоны на «ксероксе» и продавали желающим. Если водитель нарушал правила и был пойман, он давал инспектору не свои права, а поддельный талон. Инспектор ставил на нём «дырку» (наподобие штампика в «Макдаке»), три «дырки» и водитель лишался права вождения. Горе-водители поддельные талоны с двумя дырками выбрасывали и покупали новые. В то время в ГАИ централизованного учёта наказаний и штрафов не было, и учение дяди Коли имело оглушительный успех. Мы продавали пять – шесть талонов в день по десять – пятнадцать рублей за штуку, зарабатывая в сумме пятьдесят – семьдесят рублей. Как и с кольцами – это были шальные лёгкие деньги. Мы, пятнадцатилетние подростки, стали чудить: раскатывать сутками на такси, причём машина ждала нас и ночью, когда мы спали, сорить деньгами в ресторанах, форсить перед девушками. Сто́ящих желаний и целей не было, в голове веселились друзья, звенели бутылки, летели в воздух разменянные купюры. Образ жизни, который мы вели, напрочь стирал ценность честного дельного труда, обнулял значимость любого образования, пренебрежительно и свысока смотрел на «идиотов сверстников», «чошников – отличников», постепенно, будто по пазлам, складывал иллюзию полной безнаказанности, почти бессмертности, иллюзию вечного богатства, иллюзию королей жизни.
А что же дальше? – вторю раскрученному рекламному слогану популярного банка. – Дальше – больше.
Мал золотник, да дорог
Если термометр в тени показывает тридцать шесть, можно смело прибавлять пять-семь градусов – получим температуру на солнце. Сорок один.
Я в узком ряду городского рынка, протискиваясь змеёй между покупателями, гремлю тележкой с холодным лимонадом.
– Лимонад! Холодный лимонад! Кому лимонад! – кричу я, хотя продавцы и без криков меня видят и еле заметным движением руки подзывают к прилавку.
– Вася, вози ещё чай, ну невозможно! От сладкой воды ещё пить хочется! – плачется щекастая Светлана, мокрая от жары и усердия слить как можно больше турецких халатов.
Я закупал лимонад по девяносто копеек за бутылку, а продавал по два рубля, навар – сто десять процентов. Думаете, так бедный мальчишка зарабатывал себе на хлеб? Возможно, расстрою, но «тарахтя лимонадиком» – я зарабатывал больше трёх наших палаток с обувью и шмотьем. Картина абсурдна, но в жизни реальна до костей.
Прошлым летом я стоял за прилавком и также как все торгаши плавился от жары и жажды. За водой нужно было идти, через толпу, на другую часть базара, «точку» надо было закрывать или просить соседку присмотреть. Я терял время, терял продажи, а иногда и вовсе терял товар – его крали, видя, что продавец отошёл. Оценивая ситуацию, мне в голову не раз приходила, нет, влетала с ноги мысль – начать развозить лимонад. Чутьём понимал, что дело стоящее, но долго не мог
