крепкая и дешевая, бился с дозорной полуротой, убил двенадцать человек, может быть, и прорвался бы, но какой-то ловкий «избухандер» попал ему по башке тяжелым бумерангом. От бумеранга этого наш Илюша и отключился, его связали, избили и привезли сюда. Но раз не убили, значит, зачем-то, он еще нужен. На холоде, правда, видишь, держат – Корчмарь так велел.
А, вообще, плохи дела, сам видишь – какая уйма народу здесь набилась, и все на что-то надеются, а надеяться-то, как раз, и не на что!
Собранный дисциплинированный и мужественный Дед Мороз никак не прокомментировал последнее предложение, склонного впадать в беспросветную панику Даждьбога, а, не теряя времени, принялся придумывать планы спасения, одновременно рассматривая публику, сновавшую туда-сюда по грязному снегу обширного двора Подлой Корчмы, надеясь найти среди них потенциальных союзников в предстоящей борьбе против Губанов и Василисков.
Но судя даже просто по одному внешнему виду – мало на кого можно было положиться в пестрой, морально подавленной и физически полуразбитой толпе отправленных за ненадобностью на пенсию многочисленных языческих богов и божков, собранных едва ли не со всего света и безжалостно выдернутых суровыми религиозно-политическими катаклизмами из многих исторических эпох. Лишенные почти всех своих сверхъестественных возможностей и, вследствие этого, сделавшиеся лишними, ненужными и даже вредными, и потому обреченными на неминуемое уничтожение в земном мире, они вынуждены были бежать через предоставлявшиеся им их Волшебными Хранителями спасительные лазейки в Истинный Мир, бросая в Земных Храмах все свои богатства и без остатка развенчивая веру людей в себя. И наблюдая сейчас эту «пеструю жалкую свалку» низринутых и поверженных богов, с точки зрения христианской идеологической доктрины, превратившихся в демонических идолов, не потерявший веры в себя и в свою вечную востребованность людьми, Дед Мороз испытывал сильные противоречивые, но в целом, печальные эмоции…
Вот неподалеку, среди покорно лежавших на снегу белоснежных грациозных лам и гуанако, грустно сверкавших под луной огромными влажными глазами, сидел на расстеленном, тоже, прямо по грязному снегу, толстом цветастом ковре, обхватив понуро склонившуюся голову обеими руками, какой-то несчастный, никому неизвестный на территории Подлой Корчмы, центрально-американский бог, судя по покрою и расцветке костюма, входивший в ближайшее окружение великого и грозного Кецалькоатля (Пернатого Змея), повелевавшего когда-то в непроходимых джунглях Юкатана умами миллионов таинственных индейцев-майя. И наверняка сидевший сейчас посреди двора Подлой Корчмы, в безнадежном отчаянии обхвативший голову Индеец, занимал какое-то почетное место в иерархии божественного пантеона древних майя или инков-кечуа, являясь объектом поклонения суеверных индейцев на протяжении многих веков. И что творилось в бесконечно чужой и непонятной душе уроженца далеких южно-американских тропиков или снежных Анд, Дед Мороз постарался особенно
