о чем больше размышлять и думать. Уж чего, а тем для раздумий и дел для свершения у графа Христофора всегда было вдоволь.
– Проси его ко мне, – обреченным тоном произнес Ливен после доклада, и поздоровался с вошедшим – высоким, стройным и весьма красивым молодым человеком, облаченным в строгий вицмундир.
– Чем имею честь вам служить, князь? – бесцветным тоном продолжил Кристоф после обязательного обмена приветствиями.
– Мне необходима виза во Францию, – князь Серж произнес это так, словно на званом ужине просил передать ему солонку.
Графу показалось, что он ослышался. Виза во Францию, нынче?.. Ну и ну, чего удумал… Не мальчишка уже, а туда же, тянет его в авантюры. Впрочем, нечего ворчать как старик. Сам-то в свое время начальство не спрашивал, а поступал так, как самому в голову взбрело. Но это не значит, что его желаниям следовало потакать.
Серж пользовался славой весьма своевольного молодого человека, чьи выходки подчас превосходили все, что совершила на их памяти гвардейская молодежь. Все рассказы о своем брате Софи почти всегда предваряла такой фразой: «Ты даже не представляешь, что вытворил мой братик вчера», а далее описывала очередную «мирную забаву», которая должна была вызвать в Кристофе праведный ужас. Однако он видел – за маской повесы «с придурью» скрывается очень холодный и рассудочный человек, которого не так-то просто свести с ума и соблазнить. Не злой и не жестокий – иначе непременно стал бы бретером. И все его проказы не выходили за рамки тех, которые может себе позволить честный человек. Вообще, Кристоф полагал, что младший из Волконских куда как толковее его напыщенных старших братьев. Во время войны все его «подвиги» забылись государем – или он, как всегда, сделал вид, что забыл. И, видно, мирное время наскучило Сержу, раз он просится туда, откуда нынче все стараются уехать. И что он этим добивается? Государь же узнает – через какого-нибудь «доброжелателя», в коих всегда был достаток. В такое время, как нынешнее, когда все вне себя от тревоги, боятся собственной тени, одним взыском Серж не ограничится – его поступок будет представлен как измена. Еще не забыли, как он защищал этого… как его… словом, одного из преданных бонапартовых сподвижников… И то, что в Париже давеча он пренебрегал визитами к роялистам ради ужинов у Евгения Богарне. В глазах света Волконский-младший – отчаянный бонапартист, едва ли не якобинец. А тут еще и эта поездка… Ведь скажут, что он эдак нарочно, дабы отпраздновать триумф своего кумира… Но… Ежели Волконский – эдакий оригинал и авантюрист, то зачем ему нужна эта виза? Не проще ли самому под чужим именем пробраться в Париж. Нет, тут кроется дело посложнее…
– Послушайте, князь, – проговорил Кристоф, немало не скрывая своего великого изумления. – Вам не хуже моего известно, что оттуда бегут все иностранцы всякого разбора и подданства. Вы же, напротив, стремитесь во Францию.
