не на вытяжку, слушая соображения полковника по поводу грядущего переустройства России.
– Фронда… – повторяет Сергей. – Слишком часто это слово используют по делу и без, не ведая его истинного значения.
Пестель прерывается и смотрит на своего собеседника немигающими темными глазами. Слишком часто Волконский ловил на себе взор своего товарища по обществу, и слишком велико было искушение сравнить его со взглядом хищной рептилии, сосредоточенно выглядывающей свою добычу.
– А каково же его истинное значение, князь? – с легким вызовом в голосе спрашивает полковник.
– Нынче у меня нет сил еще и преподавать вам уроки истории, – откликается князь. – Надеюсь, вы, республиканец, помните, что Фронда при юном Луи Четырнадцатом поставила своей целью именно ограничение власти монархической. Не хотите ли вы сказать, что видите себя новым монархом?
– Полно, Ваше Сиятельство, повторять россказни этих петербургских пиитов, полагающих меня новым Буонапарте, – темнеет лицом Пестель. – А вам не стоит придираться к каждому произнесенному мною слову.
– Я вас готовлю к тем временам, когда каждое это слово перейдет в вечность и будет цитироваться потомством, – бесцветным тоном произносит Волконский.
Его визави внимательно оглядывает его лицо. Слишком уж этот аристократ тонок и непрост в обращении. Придворного из него не вытравишь, сколько бы лет он не провел далече от Двора… Впрочем, простаки как раз и были в их деле опасны – легко втираются в доверие к тем, кто поглупее, выводят на откровенность, а потом пишут донос – конечно же, из доброты душевной и жажды справедливости, не иначе. Но Пестеля всегда настораживало одно в этом князе Волконском – тот исподволь уводил у него власть в их обществе. Сказанное полковником на общем собрании князь Сергей обязательно повторял, но иными уже словами – и не придерешься, потому что, во-первых, суть одна и та же, во-вторых, формально в их союзе у каждого имелось право голоса. Чего стоит и то, что Волконский, будучи принятым в тайное общество без году неделя как, уже придумал название? «Пусть будет Союз Спасения», – сказал он тогда. – «Без всяких „орденов“, „благодатей“ и прочих масонских заморочек». Название, по первому размышлению, показалось Павлу удачным – в самом деле, намекает на то, что спасшиеся членством в союзе спасут и Россию. Которая, по мнению многих, а прежде всего, тех «наиболее приближенных к государю лиц», отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то отвел от нее неминуемую беду. Кстати, о «приближенных к государю»…
– Я слышал, твой beau-frere повздорил с Аракчеевым? – невзначай спросил Пестель.
Вопрос застал Волконского врасплох. Он пожал плечами.
– Откуда у тебя сии сведения?
– Ну как откуда… Временщик заметил, что на Вторую армию уходит непомерно много средств и начал задавать твоему родичу неудобные вопросы.
